Виталий Сертаков - Баронесса Изнанки

Главная торговля начиналась на площади, окруженной приземистыми башнями из белого кирпича с высокими контрфорсами и разноцветными витражами в окошках. Повсюду тикали часы — огромные на фасадах домов и совсем крошечные — в окнах лавок. Часы самых разных, подчас удивительных конструкций, производством которых славился изнаночный Блэкдаун. Большая эльфийская ярмарка, приуроченная к славному празднику Бельтайн, была в самом разгаре. Еще не взошло оранжевое солнце, еще перемигивались звездочки сквозь сонные облака, а на ярмарочной площади и прилегающих улицах вовсю кипела работа. Карета магистра навсегда бы завязла среди караванов торговцев, если бы не расторопность барона Ке, у которого нашлись друзья на постоялом дворе самого герцога Фибо. Впереди восьмерки рыжих тяжеловесов, откуда ни возьмись, загарцевали двое глашатаев на тонконогих серых жеребцах, украшенных серебром и расшитыми кумачовыми попонами. Один парень дудел в начищенный медный рожок, и дудел, стоит признаться, довольно противно. Второй махал над головой железякой и покрикивал на толпу. Ему частенько отвечали с хохотом, огрызались, но дорогу уступали.

Дядя Саня смеялся над Младшей. Пугал, что не будет вправлять ей челюсть или возвращать на место шейные позвонки, если она их вывернет. Но и сам он каждые две минуты замирал в столбняке, наткнувшись на очередную диковинку. Бернар же наслаждался — он едва не плакал от умиления и радости и не мог сдержать улыбку. Глядя на него сбоку, Младшая подумала, что фэйри немножко походит на идиота, дорвавшегося до любимой игрушки. Но Бернару повезло, в Изнанке не было сумасшедшего дома, а если и был, то сегодня в него забрали бы всех.

Потому что улыбался и смеялся каждый встречный.

Слева компания корнуэльских пикси в шерстяных камзолах и кильтах выставила на продажу козий сыр дюжины сортов, молоко и шкуры. Напротив пучеглазые личности с раскрашенными, как у индейцев, физиономиями торговали сотнями травок, притираний и зубов самых разных размеров. У них имелись ожерелья из клыков крыс и редкие экземпляры бивней, весом килограммов в полтораста. Дальше озерные эльфы развесили сушеную и вяленую рыбу, в бочках у них плескались сомы и щуки, из корзин настойчиво лезли морские и речные ракообразные. Напротив просоленных озерных маленькие женщины, сплошь блондинки с длинными косами, продавали яйца горгулий. Некоторые птенчики уже вылупились и вскорости обещали стать такими же мерзкими созданиями, как и те, что вопили в багажнике кареты Его строгости. К изумлению Младшей, возле прилавка с горгульями толпились покупатели, осматривали яйца, простукивали, нарочно злили новорожденных, проверяя, достаточно ли они свирепы. За яичным рядом примостилась обувная мастерская, целиком состоящая из огромной тыквы. Внутри тыквы, на табурете, сидело нечто. Одним словом, никак не человек. Оно занимало почти все пространство выдолбленной желтой будки, а когда нагибалось, доставало крючковатым носом до собственных коленных суставов. Впрочем, коленных суставов у сапожника было, как минимум, два на каждой ноге. Обувку обитатель тыквы ремонтировал весьма своеобразно. Пожилая женщина протянула порвавшийся сапожок и пару медных монеток. Сапожник подхватил деньги одной рукой, сапог взял двумя другими, четвертой воткнул в кожу шило, пятой втянул нить. Анка подергала Бернара за плечо, когда уже было поздно спрашивать. На открытой утрамбованной площадке фэйри объезжали белых жеребцов. Толпа свистела, подбадривала, оценщики выкрикивали цены. Младшая вначале не приметила ничего любопытного, отвернулась, и тут ее как током ударило. Во лбах у молодых коньков под спутанными нависшими гривами торчало по маленькому витому рогу, а глаза у них были ярко-голубые. В следующем загоне расхваливали роскошных бычков-производителей и буренок. Анка кое-что соображала в скотинке, поэтому с восторгом рассматривала рыжих гигантов, весом тонны в полторы, с рогами, больше похожими на слоновьи бивни. Впрочем, слонов она тоже заметила.

Несмотря на уверения проводников, что Логрис закрыт для внешнего мира, на ярмарке нашлось место и для экзотики. Румяные чернокожие гномы, тряся смешными колпаками и серьгами в сплюснутых носах, продавали крокодильчиков, страусов и небольшого грустного слона. Народ приценивался, но брать не спешил. Возле клетки с пумой остановился крытый портшез, покупатель торговался с гномами, не поднимая занавеску на окне. Плечистые носильщики зевали и почесывались, глазея по сторонам. Здесь же, под вой дудок, толпе демонстрировали танцующих змей, водяных черепах и какую-то пакость в высокой мелкоячеистой клетке, нечто среднее между летучей мышью и ящерицей. Дальше Анка увидела не совсем обычную карусель. Гигантскую крестовину раскручивали четыре лошади, галопом носящиеся по кругу. На концы бревен влезали желающие испытать себя. Им приходилось в процессе вращения прыгать в горящие обручи и уворачиваться от подвешенных мешков с песком. Анка заметила, как под вой и улюлюканье толпы полетел вниз парнишка в загоревшейся куртке. Он упал на песок с большой высоты и остался лежать. Глашатай тем временем тряс открытым сундучком с монетами, приглашая желающих попытать счастья.