– Отставить, – негромко, но отчетливо произнес Алай.
– Ни одна женщина не вправе так разговаривать с халифом! – крикнул кто-то за спиной у Питера.
Он не стал оборачиваться – достаточно было, что тот говорил на общем языке, а не на арабском, и акцент его свидетельствовал о превосходном образовании.
– Отпустите ее, – приказал Алай, не обращая внимания на кричавшего.
Солдаты немедленно отпустили Петру, которая сразу же вернулась к Питеру и села рядом. Он тоже сел. Теперь оба стали зрителями.
К Алаю подошел только что кричавший незнакомец, облаченный в развевающиеся одежды шейха.
– Она посмела приказывать халифу! Это вызов! Ей следует вырвать язык!
Алай продолжал сидеть молча.
Шейх повернулся к солдатам.
– Взять ее! – бросил он.
Солдаты шагнули к Петре.
– Отставить, – спокойно, но четко приказал Алай.
Солдаты остановились. Вид у них был унылый и сконфуженный.
– Он сам не знает, что говорит, – сказал шейх. – Заберите девушку, а потом обсудим, что делать дальше.
– Не двигаться с места без моего приказа, – велел Алай.
Солдаты замерли. Шейх снова повернулся к нему:
– Вы совершаете ошибку.
– Солдаты халифа – свидетели, – объявил Алай. – Халифу угрожали. Приказы халифа пытались отменить. В этом саду есть человек, который считает, будто у него больше власти в исламе, чем у халифа. Значит, слова этой неверной девушки – правда. Халиф – всего лишь священная фигура, которая позволяет своим слугам держать себя взаперти. Халиф – пленник, и от его имени исламом правят другие.
Судя по выражению лица шейха, тот понял, что халиф – не просто мальчишка, которым можно манипулировать.
– Не стоит идти по этому пути, – сказал он.
– Солдаты халифа – свидетели, – продолжал Алай, – что этот человек приказывал халифу. Это вызов. Но, в отличие от девушки, этот человек приказал вооруженным солдатам в присутствии халифа не повиноваться ему. Халиф может без вреда для себя выслушать любые слова, но когда солдатам приказывают не подчиняться ему, вовсе не требуется имам, чтобы объяснить, что свершилась измена и богохульство.
– Если попробуете мне помешать, – бросил шейх, – другие…
– Солдаты халифа – свидетели, – вновь продолжил Алай, – что этот человек – участник заговора против халифа. Есть и «другие».
Один из солдат шагнул вперед и положил ладонь на руку шейха.
Тот стряхнул ее.
Алай ободряюще улыбнулся.
Солдат снова взял шейха за руку, но уже не столь мягко. К нему шагнули другие солдаты. Один перехватил вторую руку шейха. Остальные повернулись к Алаю, ожидая распоряжений.
– Сегодня мы увидели, что один из членов моего совета считает, будто он хозяин над халифом. Поэтому любой солдат ислама, истинно желающий служить халифу, должен арестовать каждого члена совета и держать его под стражей, пока халиф не решит, кому из них можно доверять, а кого следует изгнать со службы Аллаху. Быстрее, друзья мои, пока те, кто шпионил за нашей беседой, не успели сбежать.
Шейх сумел высвободить одну руку, и в ней появился зловещего вида нож. Но пальцы Алая уже крепко сжимали его запястье.
– Мой старый друг, – сказал Алай, – я знаю, что ты поднял оружие не против твоего халифа. Но самоубийство – тяжкий и страшный грех. Я не позволю тебе встретиться с Аллахом с твоей собственной кровью на руках.
Алай вывернул ему руку, и тот со стоном выронил нож, зазвеневший на булыжниках.
– Солдаты, – сказал халиф, – обеспечьте мою безопасность. Пока же я продолжу беседу с посетителями, которые находятся под защитой моего гостеприимства.
Два солдата уволокли пленника. Остальные выбежали из сада.
– У вас теперь немало дел, – заметил Питер.
– Свои дела я только что сделал, – отозвался Алай, поворачиваясь к Петре. – Спасибо, что поняла, что мне требуется.
– Я прирожденный провокатор, – улыбнулась она. – Надеюсь, мы сумели помочь.
– Все, что вы говорили, – услышано, – сказал халиф. – И заверяю вас, когда войска ислама действительно будут подвластны мне, они станут вести себя как подобает истинным мусульманам, а не варварам-завоевателям. Но пока что я боюсь могущего произойти кровопролития и полагаю, в течение ближайшего получаса или около того вам будет безопаснее оставаться со мной в этом саду.
– Хана-Цып только что захватил власть в Китае, – сказала Петра.
– Я слышал.
– И он берет себе титул императора, – добавила она.
– Как в старые добрые времена.
– Новой династии в Пекине теперь противостоит возрожденный халифат в Дамаске, – сказала Петра. – Случилось страшное – членам джиша придется выбирать каждому свою сторону и вести войну друг против друга. Уж точно не то, к чему нас готовили в Боевой школе.
Читать дальше