Александр Морозов - Неведомый груз

— Мы пригласили вас, Иван Никанорович, как крупнейшего специалиста по консервированной пище, — сказал старший офицер, обращаясь к старику, сидевшему перед столом.

— Хм! Крупнейшего! Если вы хотите знать, лучший в мире специалист — профессор Кондрашев.

— Но ведь он погиб еще во время одной из первых бомбежек Ленинграда! А нам нужно заключение о состоянии консервов, найденных в одном из подвальных складов. Я просил бы вас, Иван Никанорович, пройти туда вместе с Владимиром Петровичем.

В тоне офицера звучало сомнение. Ему показалось вдруг, что Иван Никанорович Глебов не сможет даже подняться со стула. Он сидел, закрыв глаза, и его бледное, опухшее лицо было совершенно мертвым.

Но вот Иван Никанорович широко открыл глаза:

— Ведите… Вниз?

— Вниз.

— Это я еще могу.

…Огромное помещение с низким потолком наполняли ящики, корабельные бочки, какие-то почти истлевшие мешки. На полках — позеленевшие навигационные приборы.

— Груз фрегата «Гекла», собиравшегося в полярное плавание. Плавание, намеченное на 1806 год, было почему-то отложено. Потом происходили сборы в 1808 и 1811 годах. Но дело этим и ограничилось. В ящиках только консервы. Сначала мы хотели их уничтожить, но кто-то сказал: «А вдруг они еще годятся?» Тогда решили обратиться к вам, Иван Никанорович. Хотя мне кажется…

— Разумно! Разумно! Хорошо, что не уничтожили. Вы удивляетесь, что они могут быть годны в пищу? Но уже установлено, что правильно законсервированные продукты, если герметичность укупорки не нарушается, могут храниться неограниченно долгий срок… Все дело в том, кто и как их делал.

Иван Никанорович оживился. Расчистил место на одном из ящиков и, словно хирург, размещающий свой инструмент, разложил на чистых листах бумаги целый набор пипеток, пробирок, крошечных баночек, колбочек. В зеркале небольшого микроскопа затанцевал синий огонек спиртовой горелки.

— Давайте на выбор десять банок…

Молодой офицер с изумлением и почтением смотрел на старого, тяжело больного человека. Ученый победил в нем слабость немощного тела. Иван Никанорович доставал пинцетом из открытых офицером банок куски мяса, овощи, фрукты. Клал на стекло, медленно и аккуратно отрезал в разных местах кусочки, опускал их в реактивы, разглядывал в микроскоп.

И, пожалуй, самым удивительным было то, что этот человек, умирающий от голода, совершенно равнодушно относится к тому, что перед ним пища. Сейчас она была для него лишь объектом научного исследования.

«Конечно, все это ни к чему… — думал молодой офицер. — Шутка ли, 130 лет! 1811–1941 год…».

— Консервы годны в пищу. Состояние их безукоризненное, — сказал Иван Никанорович, потушил спиртовку и начал укладывать свою походную лабораторию в маленький чемоданчик.

— Никогда не думал, что еще сто тридцать лет назад уже делались консервы, — неуверенно произнес молодой офицер.

— Горячий способ приготовления «вечной пищи» открыт свыше ста пятидесяти лет назад в России и совершенно самостоятельно Аппером во Франции…

Профессор, как будто израсходовав последние силы, сидел на табурете сгорбившись, закрыв глаза. Может быть, ему в этот миг казалось, что ничего особенного не случилось, что он снова на одной из своих лекций и глухой шум вокруг — привычный шум огромной аудитории.

— История консервной банки полна драматизма. Многое представляется без нее сейчас немыслимым. Путешествия, например. А победа ей далась нелегко, очень нелегко. Сначала ее пытались применить там, где людей можно было принуждать есть то, что им вовсе не хотелось. Начали с тюрем. Потом пробовали в армии, во флоте.

Не раз здесь были настоящие консервные бунты, когда матросы и солдаты отказывались от «противоестественной пищи», приготовленной неизвестно из чего. Однако постепенно предубеждение против консервов слабело. А после поражения южных штатов в гражданской войне в Америке военачальник южан генерал Ли сказал: «Разве северяне победили нас оружием? Нет! На их стороне воевали проклятые консервные банки, которых у нас, к величайшему несчастью, не было…».

И надо все-таки заметить, что не всегда консервные бунты не имели под собой почвы и не всегда консервные банки воевали за ту сторону, которой принадлежали. После испаноамериканской войны статистика установила, что недоброкачественные консервы погубили американских матросов и солдат больше, чем пули и снаряды испанцев.

— А кто ж у нас занимался впервые консервированием, кто его открыл в России?