Олег Шовкуненко - Битва во мгле

Оказавшись внутри рубки, майор позабыл обо всех проблемах. На главном корабельном экране, переливаясь в лучах своего солнца, сиял Эктегус. Систему планеты образовывали еще три естественных спутника, а также целая армада более мелких объектов, к происхождению которых природа не имела ни малейшего отношения.

— Это звездолеты, — услышал Жерес незнакомый голос.

Кристиан с трудом оторвался от созерцания этой мистической картины и оглянулся. В трех шагах от него стоял Серж Риньон. Сложив руки на груди, он завороженно глядел на невероятных космических драконов, медленно проплывающих в звездном безмолвии.

— Они великолепны, — лейтенант говорил тихо, словно боялся разбудить спящих колоссов.

— Наслаждаетесь зрелищем?

— Я пилот, поэтому не могу без восхищения смотреть на корабли, тем более если они так совершенны.

— Пилот? — Жерес был искренне удивлен. — В ваших документах ничего об этом не сказано.

Риньон улыбнулся.

— Это было давно, в другой жизни, — неопределенно ответил он.

— А на чем летали?

— На «Конкорде», второй пилот.

— Ого! И большой налет часов?

— Приличный, почти полгода в воздухе.

— Добрый день, господа, — диалог офицеров прервал новый собеседник. — Поздравляю с прибытием. Наконец-то Хризик перестанет каждое утро надоедать мне рассказами о ваших очередных подвигах. Честно говоря, он мне уже порядком надоел. — У Торна было прекрасное настроение.

— Мы покидаем «Трокстер»? — удивился Серж. — На чем же мы полетим к Теосу?

— Корабль нэйджалов довольно тихоходная посудина, — чувствовалось, что Торн уже весьма поднаторел в земном жаргоне, — мы пересядем на…

— Извините, профессор, — Жерес поспешно прервал ученого, — мне срочно нужно поговорить с вами. — Майор перевел взгляд на Риньона: — Вы свободны, лейтенант. Позовите ко мне Грабовского и Строгова.

Риньон козырнул и с явным неудовольствием отправился выполнять приказ. Оставшись наедине с Торном, Кристиан самым бескомпромиссным тоном обрушился на профессора:

— Уважаемый компаньон, в нашей концессии все новости первым узнаю я! И только я решаю, как и когда довести их до сведения других членов экспедиции. — Жерес буквально прижал к стене тщедушную фигурку. — Именно поэтому свежей информацией о смене корабля вы сначала обязаны были поделиться со мной.

Торн непонимающе хлопал глазами.

— Я хочу напомнить, — продолжал майор, — что мы проводим военную операцию, так сказать, во всей ее красе. Поэтому должны учитывать все стороны дела, включая борьбу со шпионажем и утечкой информации.

Слова майора вызвали полную неразбериху в голове Торна.

— Шпионаж? Утечка информации? Что это значит? Жерес, вы сошли с ума!

Вероятно, профессор поднял бы крик, если бы за его спиной не выросли Грабовский со Строговым. Майор ответил на салют лейтенантов, а затем вновь перевел взгляд на Торна:

— Здесь есть каюта или отсек, где можно поговорить без свидетелей?

Социолог задумался:

— На нижнем ярусе должен находиться отсек реабилитации пилотов.

— Наверное, подойдет. Показывайте дорогу.

Их квартет двинулся по переходному туннелю. Проходя вторую террасу, Торн вдруг занервничал:

— Господа, очень прошу аккуратно отнестись к тончайшему оборудованию отсека реабилитации. Я не хочу вас обидеть, но многие земляне весьма небрежно обращаются с аппаратурой.

Кого вы имеете в виду? — Строгов негодующе уставился на профессора.

— Да хотя бы вас, лейтенант. В результате вашей чрезмерной любознательности вышла из строя маскирующая система. Второй жертвой стал наружный биологический сканер.

— Какого черта!.. — Николай задохнулся от возмущения.

«Действительно, так оклеветать порядочного человека! — ужаснулся Жерес. — Спрашивается, какое отношение имел Строгов к биологическому сканеру?»

— Хватит! — пользуясь властью начальника экспедиции, Кристиан прервал назревающий скандал. — На борту «Трокстера» находится двухтысячный экипаж. Разыскивая виновников, мы попусту теряем время.

— Полностью поддерживаю командира, — немедленно согласился Николай.

Отсек реабилитации оказался совсем небольшой квадратной комнатой, вдоль стен которой выстроились пластиковые саркофаги, слегка смахивающие на здоровые бетономешалки. На верхнюю часть каждой из камер был надет хрустальный ежик, от которого отходили многочисленные кабели и шланги.

— И как всегда, ни одного стула, — высказал общее мнение Грабовский.