Олег Шовкуненко - Битва во мгле

— Она все время была со мной. Не знаю, как и откуда она взялась. То ли я нашел ее, то ли она нашла меня, но там, в Лабиринте, мы жили одной жизнью. Понимая, что я долго не выдержу излучения, понимая, что я умираю, звезда приняла на себя большую часть потока. Она как бы откачивала всю ту энергию, которую Лабиринт даровал мне, его опрометчивому посетителю… — Харририанин закрыл глаза. — Она и потом помогала мне. Все эти годы я жил вместе с морунгом. В том, что я сейчас сижу перед вами, заслуга не моего организма, не чудодейственных медицинских препаратов, а всего-навсего этого маленького существа.

— Я сейчас заплачу, — в голосе Грабовского не было ни грамма сентиментальности. — Жаль, что вашу историю не услышали миллиарды живых существ, которых добренькие морунги превратили в пепел. Среди них практически все жители Агавы и почти все мои товарищи. — Марк рывком встал на ноги.

— Мне понятен ваш гнев. — Нагира осторожно поднял глаза на лейтенанта. — Но мой рассказ — это не плод воображения, это реальный факт, подтверждением которого являюсь я сам.

Николай понимал, что это правда. Но поверить в существование безобидного морунга было так же немыслимо, как в сказочного джинна. Образ врага невыводимым клеймом отпечатался в мозгу Строгова.

— Хорошо… — Николай ухватился за комбинезон Грабовского и заставил его снова сесть. — Допустим, что этот морунг — ваш друг, что он хороший и добрый, ну а все остальные? У вас есть объяснение всей той резне, которая произошла на Агаве?

— И не только на Агаве, — сурово напомнил Марк. — Морунги уничтожили еще восемь миров.

Под тяжестью убийственных аргументов Нагира согнулся как под грузом непосильной ноши.

— Все годы, проведенные здесь, я бился над этой загадкой. Я исследовал излучение, я пытался говорить со звездой, я строил теорию за теорией, но, увы, все тщетно. Ясно только одно: в самом начале, когда мы только открыли Лабиринт, морунги были безобидны и, возможно, даже искали контакт с нами. Однако потом что-то случилось. В недрах Лабиринта произошел некий катаклизм, который как будто изменил полюсность морунгов. Их что-то программирует на убийство. Да-да, программирует! Неорганическая жизнь, она ведь очень похожа на машины, вернее, она и является последней, самой высокой ступенью в эволюции машин. Мыслящие, чувствующие машины — это была наша мечта, мы к этому стремились и грезили в самых сладких снах.

— Где-то я это уже слышал. В памяти Николая всплыли слова Сержа Риньона. Профессиональный контрразведчик со своей шпионской колокольни тоже оценивал морунгов. Он сравнивал их с людьми. Силился представить, могут ли эти кремниевые создания ассимилироваться в нашем мире и стать серыми кардиналами, использующими Землю в своих страшных планах. У Сержа, как и у Нагиры, ничего не вышло. Морунги категорически не вписывались в образ скрытых врагов. Психология у них, видите ли, не та! Строгов частенько думал об этом. Психология, может, и не та, но поступают они совсем по-нашенски: бомбардировки, диверсии, скрытые агенты… Выглядит все так, как будто морунги прослушали спецкурс по военным переворотам в какой-нибудь академии ЦРУ. Интересно, что скажет по этому поводу Нагира. Николаю очень захотелось услышать мнение специалиста с многолетним стажем, но зародившуюся идею сорвал раздраженный голос Грабовского:

— Позвольте вырвать вас из царства грез и задать один очень неудобный вопрос? — Марк явно не пылал любовью к жителям Лабиринта. — Кто убил фиолов?

— Фиолов? — Нагира не ожидал такого поворота.

— Да, фиолов. — Грабовский испытывающе уставился на инженера. — Если морунги раньше были безобиднее мухи, кто же тогда разделался с древними жителями Агавы? Я видел кадры хроники. Подземный храм весь завален их мумиями!

— Я не думал над этой темой. — Харририанин спрятал глаза. — Я тоже видел эту хронику, но отнесся к ней как к чисто эволюционному процессу. Одни цивилизации умирают, другие приходят им на смену. Это вполне естественно и закономерно.

— Но не тогда, когда жизнь и смерть связаны с одной точкой на планете. Ваш Лабиринт Жизни — проклятие для всей Вселенной! Если мы выберемся отсюда, я приложу все силы для его уничтожения.

— Вы жестоко ошибаетесь! — в ужасе вскричал Нагира. — Лабиринт — это жизнь! И фиолы понимали это. Именно они воздвигли храм у врат Лабиринта. Они обожествляли и почитали его…

— Перепалка Грабовского и инженера могла зайти далеко, если бы Николай вдруг не вспомнил о цели их прихода.