Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо

Парализованная ужасом и только вращая глазами, я вдруг увидела, как Овчинников оторвался от стены кафе. Не знаю, что он собирался сделать, но в его движениях читалась решимость.

Он бросился к нам.

Левиафан притормозил, чтобы взглянуть на Леху. Видать, ему стало интересно.

Сделав несколько шагов, Леха повалился на асфальт. Для решительных действий он был слишком пьян, и ноги не удержали его. Левиафан разочарованно отвернулся, продолжив путь к вертолету. А я смотрела на Овчинникова. И видела, что, когда он поднял голову, глядя нам вслед, на его лице блестели слезы. Он скреб руками асфальт, пытаясь ползти, но сделать что-либо с таким количеством алкоголя в крови было невозможно. И он это понимал. Потому и плакал.

Левиафан вошел в люк, и я потеряла Лешку из вида, погрузившись во тьму. Сквозь клекот лопастей я услышала отчаянный мамин крик, который впервые за долгое время оказался уместным:

— Алена-а! За что тебя отняли у меня?

Кто-то захлопнул люк. Я лежала на холодном полу, в непроглядной тьме, не в силах пошевелиться. Словно в гробу, опущенном в землю.

Тело налилось тяжестью.

Вертолет оторвался от земли.

— Зачем я вам понадобилась? — вопросила я, обращаясь к темной пустоте вокруг себя. — Я ничего не ищу и не стою на вашем пути! Отпустите меня!

Пустота ответила гнетущим молчанием.

Чьи-то холодные неприятные пальцы ощупали мою левую руку и поймали локтевой сгиб. Спустя секунду ледяная игла проткнула вену. Последнее, что я помню, прежде чем смежились веки, — как в груди захватывало дух от быстрого подъема.

Первое, что я ощутила, когда очнулась, но еще не открыла глаза, — застоялый привкус вина во рту и ломоту в голове. Череп изнутри словно раздвигали раскаленные струбцины. Ну я и набралась вчера на юбилее! Организм не вынес алкогольной перегрузки и перевел меня в режим Stand buy, наименьшего потребления энергии. Обычно я пью немного, чисто символически. Но вчера это было что-то. Упилась до чертиков. Даже привиделось, будто по всей Москве перебой с электричеством, а меня похитил Левиафан на черном вертолете! Воистину у моего бессознательного бурная фантазия.

Впрочем, когда я разлепила веки, стало понятно, что я заблуждаюсь. У меня действительно бурная фантазия, и она еще порадует меня кошмарами собственного производства. Но только не сегодня. В этот раз все было реальным. И пропавшее электричество, и Левиафан, и вертолет, на котором мы взлетели... Правда, сейчас мы больше не летели.

Мы ехали.

Стояла ночь. Надо мной простиралось небо без звезд. Справа и слева проплывали угрюмые скалы, неразличимые в темноте. Я сидела в кузове широкого автомобиля, кажется, «хаммера». Он карабкался по кочковатой дороге, освещая ее фарами. Рядом со мной восседали четверо. В темноте поблескивали только белки глаз. Стволы автоматических винтовок на коленях смотрели на меня. Левиафана среди них не было.

Я пошевелилась. Хрустнули шейные позвонки. Интересно, давно я так сижу? Наверное, давно, потому что затекли руки. Я попыталась их развести и обнаружила, что не могу этого сделать. Запястья стянуты пластиковой полоской.

— В себя пришла? — спросил один из боевиков по-английски. Я различила его крупный, почта квадратный череп, обритый наголо.

— Вроде бы, — пробормотала я. — Куда мы едем?

— Не разговаривать.

Я обиделась. Не сильно, слегка.

— Опасаетесь, что заговорю вас до смерти?

Мне показалось, что человек с квадратным черепом усмехнулся.

— Не велено с тобой разговаривать.

А меня, оказывается, боятся! Интересно, кем меня представил этим ребятам Том Кларк? Небось настоящей Медузой Горгоной, которая непременно обратит человека в камень, если не запулить ей в лоб амулетом в виде свинцового жука. Вот так рождаются легенды. Ну случалось пару раз уходить от погони, но ведь я не дьяволица и не сверхчеловек.

Я помассировала руки, насколько это возможно при скованных запястьях. Еще раз поглядела на скалы, пытаясь найти в них поддержку для души. Но в темноте не видно даже их контуров, а потому скалолазного вдохновения во мне не поднялось. Зато я вдруг поняла, что страшно хочу есть. Аж кишки все выворачивает.

— У вас не найдется чего-нибудь пожевать? — обратилась я к военному, который разговаривал со мной. — Сил нет, как хочется есть!

Он подумал, покопался в кармане, затем протянул мне что-то в хрустящей упаковке. Оказались галеты. Я содрала обертку зубами и стала засовывать плитки в рот одну за другой. Возможно, при этом неприлично хрупала и чавкала, а также подхватывала ломтики, вываливающиеся изо рта — но ведь я не на Венском балу, где требуется соблюдать этикет.