Сергей Жемайтис - Багряная планета

Антон оглянулся.

— Это ты развлекаешься? — спросил он не без ехидства.

— Они выпрыгивают сами, я никакого отношения к ним не имею.

— Смотри, слева выскочил прямо царский трон! — Мой друг явно был доволен моим замешательством.

И трон русских царей, и садовая скамья, и табуретка, и нелепый диван, на котором я спал студентом, — все появлялось на ступенях Дворца, как только я воскрешал их в памяти. Я старался думать о другом, сосредоточиться, запоминал отделку зала, лица присутствующих, но не тут-то было, перед глазами с мельчайшими подробностями появилось вольтеровское кресло моей бабушки с продранной спинкой и перенеслось на ближайшую ступеньку. Марсиане с нескрываемым любопытством рассматривали мою мебель и, как мне показалось, издавали звуки одобрения.

— Прекрати! — сказал Антон. — Неужели ты не догадываешься, что материализуются предметы твоих желаний. Никогда не думал, что у тебя такое странное хобби. Ну, Ив, поднатужься. Думай о другом, о том, что не может превратиться в вещи.

Мои страдания прекратила Ли, всего лишь глянув на меня. Я обрел контроль над собой. Мебель исчезла.

— Вот и прекрасно, — сказал Антон, — а то могут невесть что подумать о нас. Скажи, почему ты выбрал для показа высот нашей материальной культуры эту рухлядь?

Снова меня выручила Ли. Она сказала:

— Ваш прилет воспринят как доброе предзнаменование. Настроение Вечно Идущих поднялось выше нормы. — Она подняла глаза к потолку, затянутому зеленоватым сумраком, там висели два больших желтых круга, которые я принял за светильники.

— Просто и здорово, — сказал Антон, — психологический индикатор. Все дело в яркости плафонов, хотя за этим бездна премудрости, — помнишь, как говорил наш учитель физики Герман Иванович Пряхин. Тот, что побледней, показывает норму эмоционального состояния жителей планеты, более яркий круг — психологический всплеск, в данном случае благодаря нашему появлению, хотя, как ты видишь, положение у них не из легких. Лилиана-Ли сказала, что такие индикаторы имеются у каждого из Стратегов, Колебания цвета в ту или другую сторону заставляют выяснять причины и, если снижается общий тонус, то немедленно принимать меры. Вот Ли добавляет, что настроение каждого является постоянной заботой.

— Правительства? — спросил я.

— Насколько я понял, власти, правительства в нашем понимании здесь нет. Поддержание нормального течения жизни — дело всех граждан.

— А Стратеги?

— Просто люди, добровольно взявшие на себя государственные заботы. У них к этому призвание, а возможно, они специально подготовлены… Нет, Ли говорит, что призвание и что специальная подготовка — один из видов насилия, если у человека нет расположения к данной области труда. Здесь только совершенствуются таланты, поощряется призвание. Вот Ли поправляет, что за срок жизни, который сейчас очень велик, что-то около восьмисот оборотов — то есть лет — и даже больше, говорит Ли, до тех пор пока не иссякнет инстинкт жизни, человек меняет десятки специальностей. Вот Ли, например, она космолингвист, моделирует языки, поэтому она так скоро освоилась с нашим диалектом, но она еще и… что, что? — Антон помолчал, вникая в беззвучную речь нашей спутницы, покрутил головой и повернулся ко мне: — Какая-то сложная, всеохватывающая отрасль знания, связанная с космологией. Затем она еще и врач и, ко всему, «слагатель звуков», ах да — композитор! Вот так, мой друг! — заключил Антон и снисходительно улыбнулся, словно не это непостижимое существо, а он сам напичкан такой уймой талантов.

Прежде за ним я этого не замечал.

— Прорыв из подсознания, — пояснила Ли. — Следы кого-то из предков.

— Что, что? Какие предки? — живо спросил Антон.

— Твои, конечно, — я усмехнулся.

— А, мои… При чем тут мои предки?

Ли вмешалась и погасила ссору, готовую возникнуть между ними.

— Кто-то из ваших предков, — она посмотрела и на меня, — был неуравновешен в своих суждениях.

— Мягко говоря, — поморщился Антон и признался. — Да, со мной что-то творится неладное, да и ты хорош.

Мы дружно засмеялись. Улыбнулась и Ли.

— Разрядка! — сказала она. — Отлично!

Мы вышли на небольшую площадь перед Дворцом Великих решений. Марсиане расходились по радиальным улицам. Не было толпы зевак, никто на нас не глазел даже исподтишка.

Я представил, как бы вели себя мои сопланетчики при появлении на Земле марсиан. И мне стало почему-то обидно такое «равнодушие» Вечно Идущих. «Какой нелюбопытный народ».