Елена Ворон - Ангелы-хранители работают без выходных

Тот день был днем Эрика Ларсена. «Люцифер» уже месяц, как отдыхал в космопорту Сейробика, к которому был приписан, и вскоре должен был уйти в новый рейс. Экипаж гулял, а Эрик приехал в Серебряный Лайз. Так повелось: один день в конце отпуска он проводил с Анжеликой. Стиснув зубы, Кэт терпел. Во-первых, влюбившийся в чужую жену планеторазведчик страдал, но держался в рамках пристойного. Во-вторых, таких великолепных праздников, какие он устраивал Анжелике, сам Кэт никогда бы не смог себе позволить. Его это безусловно задевало, но он смирялся, потому что не лишать же удовольствия Анжелику ради собственной уязвленной гордости. И наконец… Кэт уверял себя, что, если — альтау есть альтау — если даже Анжелика сорвется и изменит ему, у него достанет сил не устраивать из этого драмы.

Итак, то был день Эрика Ларсена. Кэт с утра отвез и передал ему из рук в руки жену, а после работы поехал домой, взяв с Виктора слово, что тот — вот только быстренько прошвырнется по магазинам и купит женщинам подарки, потому что давно не выпадало праздников и пора что-нибудь дарить просто так — сразу приедет, больше нигде не задерживаясь.

Дом — одинокий, стоявший между пляжем и лесом — был закрыт. Видно, Малышка тоже куда-то укатила. Кэт поставил машину в гараж и уселся на открытой террасе дожидаться кого-нибудь, кто составил бы ему компанию за обедом. Никто не возвращался. Он почти задремал в уютной прохладе, как вдруг на выложенной разноцветными плитками дорожке торопливо зацокали Наташины каблучки. Та самая черноглазая хохотунья, с балкона которой Кэт когда-то проник в квартиру не пришедшей на свидание Анжелики, стремительно шла к дому, встряхивая головой, отчего ее длинные черные волосы взлетали и снова рассыпались по плечам. Кэт улыбнулся. Не красавица, но трогательно миловидная, живая и веселая, Малышка обожала Виктора, забавно и невинно кокетничала с Кэтом и прекрасно ладила с Анжеликой. Прелестное украшение дома и такая же неотъемлемая его часть, как любой из них четверых.

Сейчас она была чем-то расстроена: губы неудержимо вздрагивали, а по щекам бежали слезы, которые она смахивала ладошкой. Кэт поднялся с дивана, но не сошел с террасы, и Наташа, еще на дорожке в залитом вечерним солнцем саду, его не видела. Взбегая по ступенькам, она вдруг нагнулась, обеими руками схватила подол платья — алого, которое Анжелика расшила черными с серебром узорами и подарила ей на годовщину свадьбы, — одним движением стянула его через голову и швырнула в угол. В Кэта.

— Ты что? — изумился он ловя платье.

Наташа ахнула и прикрыла грудь.

— Малыш, что с тобой?

— А то! — выкрикнула она, разглядев, что это Кэт. — Вот то! — Она громко всхлипнула и убежала на свою половину дома.

Кэт выждал несколько минут и постучался в спальню. Наташа не ответила. Он осторожно заглянул и вошел.

— Что на тебя нашло?

Наташа, в черных брюках и голубой рубашке навыпуск, сновала по комнате и решительно бросала одежду в две стоявшие на полу сумки — свою и Виктора.

— Все. С меня хватит! Больше мы здесь не живем.

— Да? — Он взял ее за плечи и развернул к себе. — В чем дело?

— Пусти! — Она рванулась, но Кэт держал крепко. — Пусти меня! — завизжала она, и тогда он убрал руки. — Никогда бы не подумала… я верила… — Слезы снова побежали у нее по щекам, и Наташа ткнулась Кэту в грудь. — И что?.. Ты думаешь, они где? — Она вздрагивала.

— Кто они? — спросил он, уже догадавшись и медленно выпрямляясь от неясного предчувствия беды.

— Кто-кто! Виктор и твоя жена.

— Глупыха, — с тоскливым вздохом сказал Кэт. — Виктор сейчас объезжает магазины, запасаясь подарками для твоей светлости… а с Анжеликой совсем другой человек.

— Но…

— Другой, — властно повторил он. — Можешь мне поверить, я знаю.

Наташа отступила, подняв лицо. На щеках расплылись Розовые пятна.

— Знаешь? Да ты, наверное, много чего знаешь, братец Кэт!

Он помолчал, перевел дыхание. Ну что ж, если надо говорить об этом сегодня, пусть будет сегодня.

— О чем ты?

Она тряхнула кудрями, откинула с лица черные пряди.

— О том самом. Думаешь, я ничего не вижу? Три года мы тут живем все вместе — и я, по-твоему, не догадаюсь?

— Ну хорошо, — миролюбиво проговорил он. — Но вещи-то зачем собирать?

Она в сердцах поддала ногой, сумка опрокинулась, уложенные пакеты с шорохом вывалились на ковер.

— Я — больше — не — хочу, — произнесла она раздельно и громко, подчеркивая каждое слово и глядя Кэту в глаза. — Я — не — позволю.