Извас Фрай - Мы остаёмся жить

– Уж поверь мне. Без участия солдат уже давно ничего не обходится в этом городе. Легионеры там есть. Именно они решают, кому быть императором, а кому лучше превратиться в руину. Солдаты – такие же разбойники и убийцы, как и все остальные. Когда я был молод, римский народ ещё мог поставить одну ногу на свою могучую армию, а вторую на мудрого правителя – и стоять на них крепко, как на двух столбах. Но эти времена давно прошли. Мы превратились в дикое племя, поселившееся на руинах своих прошлых побед, но не будущего. При всём своём положении здесь, я никому этого не говорил, но в Риме я чувствую себя как в клетке.

Он подошел ко мне, но больше ничего не сказал. Мы долго стояли молча у окна с распахнутыми настежь ставнями и смотрели, как заскучавшая толпа быстро расходится по домам. И площадь вновь становится пустой, но не такой как раньше.

– Я не хочу умирать здесь, – сказал он и посмотрел на меня, – я ошибался в своём сыне. Мы с тобой знакомы много лет и хорошо знаем друг друга…

Он неожиданно сделал паузу. Затем, продолжил:

– Помоги мне найти его.

Я на секунду потерял дар речи. У меня не хватало слов для ответа.

– Ты поможешь мне?

Я взял его за руку – слабая, мягкая и одновременно жесткая ладонь ветхого, но ещё полного загадочных сил старика.

– Поможешь? – повторил он, – мне больше некого просить.

– А как же твои дети?

– Они идиоты и имбицилы. Я люблю их, но они мне не помощники.

– Я хотел сказать: на кого ты оставишь их? Что они подумают о тебе?! Как они будут жить без тебя? В конечном итоге, вспомни про своего маленького Сперо.

– Всего себя я отдал им, – наклонил голову он, – но, кажется, я был дураком большим, чем они, раз забыл, что у меня есть ещё один сын – мой первый. И я хочу сейчас быть с ним.

Он свалился вперёд, но я схватил его. Он прижался лысым лбом мне в грудь.

– И всегда хотел. Давно пора.

– Он, наверное, уже в Вольтере, – сказал я, – если Аппий Примул движется целеустремлённо, то догнать его будет трудно. У нас больше шансов встретиться с ним на месте, куда он направляется. В своём письме он упоминает, что стремится попасть на север, в страну варваров, где должен быть его дом.

– Он имел в виду Цезальпийскую Галлию. А может даже Рецию и Норик, что лежат за высокими Альпами. Если это так – у нас нет шансов добраться туда.

– Он просто сказал: север. По отношению к Риму, это – вся занятая варварами империя. Но вряд ли он решится перейти через Альпы в Провинцию или Германию – это самоубийство, там слишком много варваров.

– В Риме варваров ещё больше.

– Как мы будем искать его?! Мы ведь не знаем точно…

– Мы нарисуем портрет. Отправимся на север и будем спрашивать подорожных, предлагать деньги. Мы сделаем всё, что в наших силах и отыщем его – больше некому.

– Даже если так, то это займёт немало времени. Ты, друг мой, задумал большое путешествие – совсем не то, которое в силах совершить люди твоего возраста.

Он покачал головой из стороны в сторону.

– Пусть так, – он отвернулся, – я готов идти в одиночку.

– Это совершенное безумие.

– Если боги улыбнуться мне – я найду своего мальчика. Если нет – я умру в пути: от болезни, усталости или топора варвара; всё лучше, чем сидеть в Риме и смотреть, как происходит очередной переворот: как легионеры разрывают на куски своего собственного императора и целые толпы невинных людей страдают от безумия кучки дураков. Лучше уже умереть вдалеке от Рима и не видеть, как год за годом, столетие за столетием он разрывает себя на части.

Я вспомнил, как несколько веков назад Нерон сжёг Рим. В жизни не часто увидишь зрелища настолько ужасные и бессмысленные – даже в такой долгой как у меня.

Конечно же, я понимал желание Флавия Тиберия и в некоторой степени даже разделял его; и я слишком долго прожил, чтобы чрезмерно беспокоится о сохранении человеческой жизни, которой угрожает это путешествие. Ни за что я не стал бы отговаривать его от этого пути – мне лишь хотелось знать, насколько сильно он уверен в собственных мыслях. Действительно ли он понимает, что это приключению – в любом случае приведёт его к смерти. Исход здесь очевиден – пережить путешествие ему не удастся. Вопрос состоит в том: умрёт ли он в ЦезальпийскойГалии или даже не добравшись до Вольтеры. А может, его заколют ножами одичавшие крестьяне, имения которых разграбили варвары и которым Рим бросил на произвол судьбы, не оставив иного выбора, кроме как стать разбойниками?!