Татьяна Осипова - Коррида

Они вошли в просторный холл дома Азалкана. Малкона впечатлили высокий потолок и стены, увешанные плакатами, кубками, медалями и грамотами. Он слышал крики и звуки ударов доносившихся из спортивного зала, а потом мальчуган впервые увидел арену своими глазами и понял, что влюбился в неё раз и навсегда.

Она казалась огромной, с высокими яркими трибунами, красочными флагами. Чёрный песок, словно на пляже, где морские волны ударяли о берег. Малкон закрыл глаза и услышал, как на трибуны поднимались люди. Они приветствовали матадора и его свиту. На тореро тёмные трико и расшитая золотом куртка. Узоры из серебристых ниток украшали чёрную широкополую шляпу, как и отвороты высоких кожаных сапог, повидавших не только эту арену. Их семеро в похожих одеждах, но тореро, самый высокий и самый смелый, двигался впереди…

– Малкон, – Дисмус дотронулся до его плеча, – тебе нравится здесь?

Блестящие глаза мальчика сами говорили за него. Дисмус улыбнулся и, обняв Малкона, похлопал его по спине.

– Я вижу, в тебе есть тот же азарт и любовь, что когда-то привели меня на арену.

– Я видел бои с быками и родео только на большом экране в ночном городе Вельгара.

– Так ты не ночевал дома? – шутя нахмурил брови Дисмус.

– Да нет, я потом возвращался. Ночью там много народа, а сеньор Пекатти говорил мне, на кого ставить монеты и мансы.

– Ты делал ставки, малыш?

– Здесь ничего сложного, Дисмус, – пожал плечами мальчик, – иногда к сеньору Пекатти приходил господин с чёрным лицом, у него вся кожа белая, а лицо как у чернокожего… Так вот, этот господин приносил ему заявки от богатых клиентов и сообщал, на кого лучше ставить.

Дисмус серьёзно посмотрел на Малкона.

– Откуда тебе это известно?

– Один раз чернолицый пришёл раньше, чем я успел уйти. Кухарка Лу всегда хорошенько кормила меня, перед тем как я должен был отправиться в центр Вельгара. И когда я выходил из комнаты, то… засмотрелся на рыбок сеньора Пекатти. Знаете ли, у него очень красивый огромный, – Малкон руками показал, насколько большой, – преогромный аквариум. Когда я услышал шаги, я испугался чернолицего и спрятался за портьерой. Потом вошёл сеньор Пекатти, и они начали обсуждать дела по ставкам. Я многое чего не понял. Только мне показалось, что чернолицый каким-то образом знает, кто выиграет, а кто нет.

– Я думаю, я знаю, о ком ты говоришь, – скривился Дисмус, – они видели тебя?

– Я не знаю, Дисмус, не знаю. Мне было так страшно, что я… прижался к стене, а потом понял, что это окно. Не знаю, как, но я попытался повернуть ручку. Они ничего не замечали, пока я не открыл окно, рама скрипнула, и я услышал приближающиеся шаги. Мне удалось выскочить на балкон и спрыгнуть со второго этажа прямо на гору белья, что приготовила Лу для стирки. Сеньор Пекатти выглянул с балкона и посмотрел, как я скачу на покрывалах и подушках, которые валялись тут и там. Он крикнул мне, что-то вроде «безобразник»…и всё. Он никогда не спрашивал, что я слышал. Сеньор Пекатти считал меня ещё совсем маленьким. Пришло время, когда он стал требовать от мамы больше денег за проживание, мне пришлось это сделать. Я, наверное, поступил плохо.

– Что сделать, Малкон?

– Я отправился в полицию и рассказал всё, что слышал в доме Сеньора. А ещё то, что он заставлял делать меня ставки, я помогал ему, а он решил выжить со света меня и маму.

Дисмус больше не нуждался в объяснении странного поведения Тренса Пекатти. Малкон дал повод полиции, чтобы установить слежку за его домом и передвижениями. Хорошо. Дисмус убрал со лба волосы и, вынув из кармана бандану, повязал её.

– Ты думаешь, сеньор Пекатти хочет убить меня? – Малкон дёрнул Дисмуса за руку.

Тореро взглянул в большущие глазищи мальчика. Нет. Он не хотел ему лгать, но и всей правды говорить не мог. Мальчик желал защитить свою мать, но тем самым, по своей неопытности, стал причиной её гибели. Дисмус закусил нижнюю губу.

– Почему ты молчишь? – Малкон потряс его за руку.– Обычно мама так молчала, когда всё было плохо…

– Нет, малыш, всё хорошо. Если Тренс Пекатти что-нибудь и хотел сделать тебе, сейчас он очень далеко и оставит свои попытки. Если только ты снова не перейдёшь ему дорогу. Малкон, – Дисмус серьёзно посмотрел на мальчугана, – ты должен понять одно: деньги – это не самое главное в жизни. Если ты, имея деньги, остаёшься Человеком, значит, ты был им всегда. Неправда, что деньги портят людей – они испытывают их на прочность. Так же с популярностью, так же с властью. Знаешь, когда я хочу выйти из боя победителем, я не мечтаю о деньгах. Я думаю о победе, о способе победить, и том, чтобы не попасться под тяжёлые острые бычьи рога.