Александр Васин - «Хроники мертвых городов»

– У него осколочное ранение. – Доктор Мартин приподняла сержанта. – Осколок попал под бронник, в районе груди, и, кажется, вышел чуть ниже подмышечной впадины, – она слегка надавила пальцами на рану. – Но это не смертельно. Самое главное, чтобы не было заражения. У него есть дезинфицирующее средство, обработаю раны и сделаю перевязку.

– Сначала пусть расскажет, что происходит наверху! – недовольно бросил вошедший Грэмм.

– Он сейчас без сознания, ему требуется хотя бы пара дней, тогда парень сможет нам рассказать, что там происходит, – тихо ответила доктор Мартин.

Грэмм, сжав губы, махнул рукой и выругался.

«Надеюсь, этот солдат не принёс сюда заражённый воздух, – размышляла я, – и, Господи, он поможет нам выбраться».

Несколько дней тянулись мучительно долго. Мы ухаживали за раненым, который ненадолго приходил в себя и был ещё слаб.

– Сейчас выходить на поверхность опасно, – подал голос солдат на третий день. Мы столпились вокруг, а Ромми позвал остальных. – Атака началась внезапно, и кто противник, неизвестно. Потом начался ливень, нам сообщили, что он и принёс инфекцию. Только слишком поздно, не все это сразу поняли. Дождь так же быстро закончился, как и начался. Когда меня ранило, я был в здании больницы. С людьми происходило странное, мокрые они вбегали внутрь. Падали и корчились, словно с неба лилась кислота. Поэтому я не решился выходить наружу. Умирали они долго, как будто задыхались, харкали кровью, а потом бились в судорогах. – Он говорил медленно, делая длинные паузы. – Не знаю, что это было. Последний раз вышел на связь, и командир штаба сообщил, чтобы я ждал эвакуацию. Никто не появился, и мне пришлось, посмотрев план здания, искать вентиляционную шахту. Я подумал, что в бомбоубежище есть люди… и не ошибся, – солдат взглянул на Грэмма, потом в сторону Зоуи. – Здесь в аптечке кое-что есть для перевязки, лекарства.

– Я всё нашла и уже обработала раны. Ты уверен, что не заражён, раз говоришь, что смерть пришла с неба, с дождём? – спросила Зоуи.

Он замолчал, не зная, что сказать, а потом сжал пальцы:

– Я не стал бы вас подвергать опасности. После ранения прошло около сорока восьми часов. Сколько я был в отключке?

– Трое суток, – ответил Грэмм, скрестив руки на груди.

– Думаю, симптомы бы дали о себе знать.

– Хорошо, если ты говоришь правду, – усмехнулся хозяин подвала. Он вытащил пистолет и склонился над сержантом.

– Хорошая пушка, – кивнул Грэмму раненый. – В подвале опасная штука. Рикошет, как поцелуй Бога.

Грэмм хрипло рассмеялся, поцеловав дуло пистолета, а потом направил его в сторону бойца.

– И сколько этот вирус будет жить?

– Я не знаю. Возможно, неделю, а может, и месяц.

Мне показалось, что у Грэмма какой-то интерес к бойцу, и наделась, что он не станет убивать его. Появление солдата, как свет в конце тоннеля. Мы с Зоуи надеялись, что парню вскоре станет лучше. Только с его помощью мы могли выбраться на свободу.

Я обняла дочку, скрывшись в тёмном углу. Тусклый свет освещал середину комнаты, где собрались жители подземелья.

С начала бомбёжки прошло три недели. Как-то в нашу комнату вошёл Кайл, его пошатывало, глаза стали мутными, а руки дрожали, он поднёс бутылку с водой к губам и криво улыбнулся:

– Кроме Ромми, здесь ещё есть пациенты? – он мотнул головой в сторону старика. – Они могут стать опасными.

Мы переглянулись с Зоуи, но промолчали, Кайл рассмеялся, а потом бросил пустую бутылку в сторону Ромми. Негр сжался, но не стал ничего отвечать несчастному парню. Это место ломало всех, кого-то быстрее, а кто-то цеплялся за жизнь. Наверное, мне было в чём-то легче, я жила ради дочери. И именно Кэрри давала силы не сдаваться, а думать, как не погибнуть в грязном подвале, как выбраться наружу.

– Знаешь, Молли, – поделилась догадками Зоуи, – вода скоро закончится, нам и так уже не хватает припасов. Во всяком случае, так говорит Грэмм. Это место пропахло не только нечистотами и смертью, здесь зарождается безумие.

Нет ничего хуже сумасшествия, которое пробуждается в мыслях человека. Оно опасное, непредсказуемое, словно внезапное цунами, а безнаказанность развязывает руки даже тем, кто вчера был твоим другом. «Психи снаружи, они бродят там, озлобленные и голодные, – меня передёрнуло от того, что я представила, – они могут добраться до мамы». На глаза набежали слёзы, но я проглотила комок в горле, бросив взгляд на сержанта. – «Что, если в этом бункере мы все сойдём с ума? Если этот день и наступит, мы уже не заметим разницы, кто вчера был нормальным, а кто слетел с катушек»!