Шон Дэнкер - Адмирал

Именно для таких случаев императрица и даровала нам стазисную технологию: эвагардская медицина могла лечить практически любые травмы и заболевания, за редкими исключениями. Если я смогу в ближайшие несколько минут, пока мозг в основном цел, дотащить девушку до спутника, то Империя, вероятнее всего, сможет на досуге вернуть ее к жизни.

Пусть я и не настоящий адмирал, но я не согласен мириться со смертью людей, оказавшихся под моим началом.

Я попытался поднять девушку, но не смог. Меня трясло, как лист на ветру. Удача покидала меня вместе с силами, но я пока не был намерен сдаваться. Пусть руки ослабели, но, может быть, спина справится? Я выпустил ракетницу и взвалил Салмагард на плечи. Она была вовсе не крупной. Скорее миниатюрной. Собравшись с силами, я смог встать на ноги.

Возвращаться тем же путем, каким я пришел, было нельзя. В той части корабля было полным-полно местных, и к тому же я запечатал ведущие туда люки.

Вокруг моих лодыжек обвились несколько щупалец зеленого тумана. Что ж, остается одно из двух – или наружу, или искать дорогу в лабиринтах корабля.

Между прочим, мой последний поход наружу никак нельзя считать неудачным.

Я закашлялся так, что сложился вдвое. Вес Салмагард прижал меня к палубе. Открыв глаза, я увидел кровь на лицевой пластине моего шлема – внутри – и тело Салмагард рядом на полу.

– Лейтенант, – хрипло выдохнул я, вновь включив комм.

– Слушаю! – Судя по голосу, Дейлани тоже чувствовала себя неважно.

Я вновь взвалил Салмагард на плечо и, сопровождаемый туманом, побрел из отсека.

– Мне нужно знать, где войти снаружи. Поближе к шахте. Самый короткий путь.

Впереди зияла пробоина в борту. К ней я и направился, испытывая подспудное ощущение, будто забыл что-то.

После мрака отключенной и отсоединенной от прочих части корабля звездный свет казался очень ярким. Он слепил глаза. Стены долины не загораживали поле зрения. Наверху висело местное зеленое солнце, а подле него я, как мне показалось, разглядел яркие голубые и розовые точки системы Демениса. Тут я споткнулся о край пробоины, и мы свалились на находившуюся внизу галерею.

– Лейтенант! – простонал я, подползая на четвереньках к Салмагард.

– Около шахты имеется технический люк.

– Разве он не завален? – Я в очередной раз взвалил рядового на плечи и начал подниматься на ноги.

– Разве вы не расчистили его?

Я вышел на открытое место, стал, уперся, насколько мог, ногами в склон корпуса корабля и уставился на стену долины.

– О… – Вот о чем я забыл: о таймере взрывателя моей мины.

Взрыв взметнул большое облако пыли и пара, чуть не сбившее меня с ног. В этом облаке выделялись многоногие силуэты, пролетавшие в нескольких сотнях метров над кораблем.

Разрушение не сопровождалось ни единым звуком и казалось очень медленным, как иногда случается во сне.

Корабль содрогнулся и просел на несколько сантиметров, и я вместе с ним. Стены впадины пришли в движение, стали осыпаться.

Когда же я двинулся вверх по корпусу корабля, все затряслось. Произошел второй взрыв – только это был не взрыв.

Минеральное образование вовсе не было образованием, равно как не было и гнездом.

Это был всего лишь кусок ноги ксеноса, размером превышавшего вдвое корабль колонистов.

Я думал, что мне уже довелось повидать самых крупных местных жителей, но теперь стало ясно, что мы не знаем о них ровным счетом ничего. Этот экземпляр был поистине колоссален.

То ли я смотрел на мать всех этих ксеносов, то ли просто на особь с редкостно хорошим аппетитом.

И я только что разбудил эту особь.

Нога поднималась из почвы, разбрасывая булыжники величиной в шаттл, словно песчинки. Камни и пауки сыпались на корабль; одни прошивали металл насквозь, другие разбивались об него. Взметнулся второй гейзер черной пыли и зеленого тумана, и в полукилометре на поверхности показалась еще одна нога, обрушившая на дно долины сразу несколько миллионов тонн черного камня.

Прямо передо мною упал с неба ксенос куда больший, чем тот, которого я взорвал несколько минут назад, но его тут же прибило свалившимся оттуда же валуном.

Салмагард с каждой секундой становилась все тяжелее, и я сосредоточился на том, чтобы попеременно переставлять ноги. Корпус корабля сейчас представлялся мне таким же, какой казалась сама черная планета, когда мы двигались по ней.

Бесконечной.

Корабль впал в совершенную панику – его аварийные системы отчаянно стремились разобраться с каждым новым повреждением. Охладитель и герметизирующий гель фонтанами били в черное небо. Теперь легко было рассмотреть туман таким, каким он был: зеленые разводы и пятна в небе, реагируя на хаос, рисовали на фоне звезд причудливые текучие узоры.