Дэвид Брин - Риф яркости

Неужели это происходит снова?

Джома взял ее за руку и покачал головой. Мальчик с профессиональным интересом вслушивался в далекий рокот.

– Это испытание. Я точно могу сказать. Нет призвука тесного окружения или большого количества. Какой-то взрывник проверяет свои заряды.

Сара проворчала:

– Как утешительно… – Но только сравнительно с краткой ужасной мыслью о новом корабле богов, разрывающем небо.

Молодые уры снова смотрели на них. И Саре не нравилось выражение их глаз.

– Хорошо, Джома. Пойдем посмотрим лошадь.

Сад Статуй расположен в южном конце Мешанины. Большинство “произведений искусства” представляли собой неглубоко выжженные граффити или грубые карикатуры, нацарапанные на каменных плитах за те долгие столетия, когда грамотность была на Склоне большой редкостью. Но в некоторых местах резьба по камню поражала своей абстрактной сложностью – группы каменных шаров, напоминающие гроздь винограда, или неровная связка похожих на ножи копий, торчащих в разные стороны. Все это вырезано крепкими зубами древних матриархов, которые проиграли в династической борьбе квуэнов и были прикованы здесь своими торжествующими победительницами, проводя свои последние дни под ослепительным солнцем.

На ближайшем столбе пронзительно реалистический барельеф одной из ранних эр. Медленное погружение в разъедающую грязь уничтожило большую часть фриза. И все же в нескольких местах еще можно было разглядеть лица. Огромные проницательные глаза внимательно смотрят с круглых голов, посаженных на тела, стоящие на задних ногах с поднятыми передними, словно протестуя против приговора судьбы. Даже спустя столько времени глаза словно светятся гигантским интеллектом. Уже очень давно никто на Джиджо не видел такое проницательное или ядовитое выражение на лице глейвера.

В последние годы растительную маскировку Тарека расширили, поместив большую часть резных изображений в тень. Но и после этого самые упрямые ортодоксы призывали к уничтожению скульптур. Однако большинство горожан разумно считало, что этой работой по-прежнему должна заниматься Джиджо. Древние озера мульк-пауков все еще растворяют камень, хотя и медленно. И эта работа переживет и всех Шестерых.

Так мы считали. Нам всегда казалось, что впереди много времени.

– Вот она! – возбужденно показал Джома. Мальчик побежал к массивному памятнику, на гладких боках которого плясали пятна света и тени. Жертва человечества – так называлась эта скульптура, в память того, что принесли с собой мужчины и женщины с земли и что они ценили выше своих драгоценных книг.

Нечто такое, от чего ради мира они навсегда отказались.

Животное застыло в прыжке, подняв благородную голову; ветер развевал его гриву. Нужно было только прищуриться и представить себе его в движении, в мощном и грациозном галопе. С любовью упоминаемое в бесчисленных земных преданиях, это было одно из великих легендарных чудес старой Земли. Памятник всегда глубоко трогал Сару.

– Совсем не похоже на осла! – выпалил Джома. – Неужели лошади действительно были такими большими? Сара вначале сама не верила.

– Да, иногда они были и такие большие. И не преувеличивай, Джома. Конечно, она похожа на осла. В конце концов, они ведь родственники.

Да, как дерево гару родственно кусту грикла.

Потрясенным голосом Джома спросил:

– А можно мне залезть на нее?

– Даже не говори об этом! – Сара торопливо оглянулась. Ни одного ура не видно, поэтому она слегка успокоилась и покачала головой. – Спроси своего дядю. Может, он вечером отведет тебя сюда.

Джома был разочарован.

– Ты ведь сама садилась на нее, верно?

Сара едва не улыбнулась. Действительно, они с Двером совершили этот ритуал, будучи еще подростками, в конце одной холодной зимы, когда большинство уров довольно спят со своими ленивыми мужьями. Поэтому ни одна тройка глаз не покраснеет от гнева при виде зрелища, которое так сердило уров в первые столетия после появления землян – симбиоз человека с огромным животным, способным перегнать любого ура. Два существа, вместе достигающие величия, которого нет у них порознь.

После второй войны они решили, что нас ослабит, если они потребуют уничтожения всех лошадей и потом смогут нас совсем истребить.

Думаю, впоследствии они поняли свою ошибку.

Сара отмахнулась от недостойных горьких мыслей. Все это произошло так давно, еще до заключения Великого Мира и появления Яйца. Она мимо памятника лошади посмотрела на облачное небо над укутанным цветами скелетом древнего буйурского города. Сказано, что когда с неба упадет яд, его самой смертоносной формой станет сомнение.