Дэвид Брин - Риф яркости

Гек крикнула:

– Смотрите? Там что-то есть внизу!

Эти ее глаза. Даже глядя из-за Клешни и Ур-ронн, она увидела первой. Ур-ронн повернула лучи эйк, и вскоре они снова принялись сводить меня с ума своими охами, ахами и удивленными щелчками. В раздражении я принялся вертеть ручку, заставив задние колеса вращаться, пока эти трое не крикнули, чтобы я прекратил, и согласились поделиться со мной увиденным.

– Тут какие-то волнистые растения, – сказал Клешня. Больше он не заикался. – И еще другие, тонкие и кожистые. Не знаю, как они живут, потому что свет сюда не достигает. Их много, повсюду волнуются. И в грязи извилистый след, как будто какие-то странные рыбы вплывают и выплывают из этих зарослей…

После какого-то времени подобных рассказов я бы с радостью вернулся к щелчкам удивления. Но молчал.

– …И тут какие-то крабы, ярко-красные и большие, я таких больших никогда не видел. А это что, Ур-ронн, земляной червь? Ты так считаешь? Какой червь!… Эй, а это что? Это?…

Ур– ронн прервала:

– Полкабельтова до дна! Передаю наверх, чтобы замедлили спуск.

Яркие электрические искры разорвали темноту кабины: Ур-ронн контактным ключом посылала кодированные импульсы от нашей батареи по изолированному проводу, вплетенному в трос. Прошло еще несколько дуров, и рокот разматывающихся барабанов изменился. Наверху нажали на тормоз, “Мечта Вуфона” дернулась, заставив всех нас вздрогнуть. Хуфу впилась когтями мне в плечо.

Спуск замедлился. Мне это было особенно мучительно, потому что я не знал, насколько далеко до дна, когда мы его коснемся и с какой силой. Естественно, никто и не думал рассказывать об этом доброму старине Олвину!

– Эй, ребята, – снова начал Клешня. – Кажется, я только что увидел…

– Приспосабливаюсь к крену! – провозгласила Гек, вглядываясь каждым глазом в разные уровни.

– Перенаправляю свет, – добавила Ур-ронн. – Зиз показывает с правого борта одно желтое щупальце. Течение в этом направлении, скорость пять узлов.

Клешня повторил:

– Ребята! Мне кажется, я видел… ну, не важно. Дно, кажется, с наклоном влево, может, градусов на двадцать.

– Компенсирую поворотом передних колес, – отозвалась Гек. – Олвин, нам могут понадобиться медленные повороты ведущих колес.

Это заставило меня забыть о негодовании.

– Слушаюсь, – ответил я, поворачивая зигзагообразный стержень перед собой и тем самым заставляя поворачиваться задние колеса. Ну, я надеялся, что они поворачиваются. Точно не будем знать, пока не коснемся дна.

– Сейчас, – сказала Гек. Потом, очевидно, вспомнив свою фатальную ошибку во время пробного погружения, добавила: – На этот раз точно. Держитесь крепче.

Когда впоследствии буду писать, пользуясь этими заметками, я, возможно, опишу неожиданные облака грязи, окружившие нас, когда мы коснулись дна океана, вырыв длинную борозду, заставив качаться водоросли и отправив морские создания в паническое бегство. Может, прибавлю несколько струек холодной соленой воды из одного-двух разошедшихся швов, которые тут же были закрыты героическим экипажем – в самый последний момент.

Но чего я точно не напишу для печати, так это того, что не смог определить момент, когда колеса коснулись дна. Дело в том, что все вокруг было… ну… как-то туманно. Словно осторожно погружаешь вилку в плод шуро и точно не знаешь, подцепил ли сердцевину.

“Туманно” описывает и сцену вокруг нас, когда спиральные завитки грязи медленно начали опускаться, открывая мертво-черный мир, в котором только два ослепительных коридора оставляли огни эйка. В этих коридорах я мог разглядеть наклонную плоскость грязи, тут и там прерываемую бледными “растениями” с тонкими стеблями. Этим растениям не нужен свет, хотя не представляю, за счет чего они живут. Листья их и ветви покачиваются, словно на ветру. В лучах не видно никаких животных, что неудивительно. А разве мы, живи мы на дне, не бросились бы прятаться, если бы сверху прямо к нам не бухнулся странный корабль, испуская гул и жгучий свет?

Продолжая сравнение, я подумал, не решили ли местные жители, что настал судный день.

Ур– ронн телеграфным ключом передала наверх всем желающим услышать: “Мы на дне. Все в порядке”.

Конечно, недостает поэтического воображения, развернутых флагов и приземлившихся орлов. Но я не стал бы жаловаться. Не все уры способны в нужную минуту цитировать героические саги. Но все же, думаю, я это изменю, когда буду перерабатывать – конечно, если у меня будет такая возможность. Сейчас она кажется маловероятной.