Михаил Лапиков - Чепай

Тот ещё выбор.

Главное — замечательно поднимает самооценку!

Наше появление в здании администрации вокзала даже не заметили. Его работникам и так хватало работы. Остановить нас попытались только возле кабинета директора — и то лишь потому, что мы пёрлись без очереди.

Не то, чтобы у них получилось.

— А я ещё раз повторяю, они сейчас у меня, и ждут роту обеспечения спецтехники! — вроде бы не самая тонкая дверь ни капли не скрывала грозный начальственный рык. Директор вокзала по доброй начальственной привычке компенсировал несовершенство телефонной линии мощью лёгких. — А у меня даже ремонтной ямы нет, и не было никогда, котлован в плане осенью сорок второго года стоит! Рожу я им, что ли, этот набор?

Да, мы определённо зашли по адресу. Оставалось только нагло проигнорировать испепеляющие взгляды, и пройти в кабинет.

Своему начальственному рыку директор не соответствовал ни капли. Маленький, взъерошенный, плешивый, давно уже тронутый сединой и взмыленный как лошадь на скачках — откуда только в нём столько голоса?

На одном из гостевых кресел приткнулся Романенко — усталый и перекошенный на один бок. Всё-таки, железным наш воен-инженер только хотел казаться — и, в отсутствие экипажа, изрядно расслабился.

Наше появление заставило его тут же вскинуться и попытаться хоть как-то принять более уверенный вид. Не то, чтобы у него получилось.

— Не знаю! Как хочешь! — рявкнул директор в трубку и раздражённо бросил её на рычаги. — Козёл…

Последнее слово он произнёс вполголоса — и уже после того, как телефон жалобно тренькнул звонком от мощного удара.

— Фёдор Дмитриевич, — паузой явно следовало пользоваться незамедлительно. — У нас проблемы.

— Это ещё что за балаган? — пока Романенко приходил в себя, директор уже снова приготовился запустить свою шарманку.

— Женя, — в некоторых ситуациях навыки фальшиво улыбаться просто незаменимы. — Женя Че. Будем знакомы!

— Женя, что происходит? — Романенко, наконец, очухался. — Почему ты здесь? Что это за милиционер?

— Охрана литерного. Комендант спецпоезда реквизировал нас для эвакуации вверенного ему поезда и других составов, движущихся в данный момент в том же направлении, — как оказалось, чудовищные обороты местного канцелярита отпечатались в памяти Вашей Покорной не хуже набора стандартных поз студийной фотосъёмки. — Под свою личную ответственность.

Писали здесь металлическими перьями, вроде тех, которыми нормальные люди рисуют графические новеллы, так что на выданной Лавром Евграфычем филькиной грамоте в буквальном смысле этого слова не успели просохнуть чернила. Впрочем, кого это волновало?

— Мы эвакуируем оба состава и машину, — торопливое продолжение не дало слушателям даже открыть рот. — В городе наверняка смогут подобрать какое-то оборудование и профессиональный экипаж, чтобы вернуть колосс в бой. Всё лучше, чем по-глупому его просрать с нашей инвалидной командой. Ничего личного, Фёдор Дмитриевич, но бойцы из нас — сами знаете, как из говна пуля.

Избранный Вашей Покорной лексикон заставил Романенко поперхнуться на полуслове. Директор же вокзала таких проблем не испытывал. У него появился абсолютно законный повод спихнуть ненужную ответственность, и он тут же им воспользовался.

— Весьма! — начал он. — Весьма своевременное решение! Видите, товарищ Романенко, всё прекрасно решилось!

— Дальше передал, да? — раздражённо буркнул тот.

— Как будто у меня выбор есть! — обиделся директор. — Автомост на двадцатом километре ещё с утра разбомбили. Даже если бы эта ваша рота обеспечения действительно приехала, там бы они все и остались. Давайте уж лучше вы к ним! Заодно присмотрите за эвакуацией литерного и вашими беженцами. Выведете дальше по дороге, и всё, до Минска сами доберутся. Глядишь, и ремонтники ваши там где-то найдутся.

— Чёрт с тобой, — угрюмо буркнул Романенко. — Но чтобы всё остальное погрузили немедленно.

— Конечно! — видимо, не так уж и много наш воен-инженер затребовал этого самого остального, раз директор настолько быстро с этим согласился. — О чём речь, Фёдор Дмитриевич! Я же говорю, любая возможная помощь!

— Любая, говорите? — оборвать его словесный понос оказалось не так уж и сложно. — У нас человек на вокзале пропал.

— В каком смысле? — опешил директор.

— В прямом. Отправился проведать семью на втором поезде, а на стоянку до сих пор не пришёл.

— Да будет здесь порядок в этом бардаке хоть когда-нибудь, или нет? — взвыл директор. — Савченко! Ты где там? Живо сюда!