Юрий Колонтаевский - Хроники исступленных. Книга вторая. Мне отмщение, аз воздам

– Я давно живу на свете… меня, сынок, не обманешь, – сказала Вера тоскливо. – Не забывай, я знала… твоего отца. Этого достаточно, чтобы теперь видеть, как ты пытаешься преодолеть то, что он дал тебе… Но ведь не преодолеешь, чувствую, знаю… Я не хочу присутствовать… при твоем падении. Мне страшно…

– У меня не было отца, – поспешно сказал Адам то, что давно хотел сказать, но поправился: – Его не было в моей жизни. То есть я рос, не подозревая, что он существует. А когда вырос, сначала нашлась ты. Как же я был горд, что у меня такая мать. Позже я попал в настоящий переплет, опустились руки… Я не надеялся выпутаться. Но неожиданно он обо мне вспомнил, выручил… А я даже не поблагодарил его при единственной нашей встрече, на которую он почему-то долго не решался. Ты была далеко, отдельно. Я никак не мог привыкнуть к вашему присутствию в общей реальности – во мне самом. Я ничему не научился у него, ничего от него не взял…

– Запутанная история, – согласилась Вера. – Так трудно понять людские поступки.

– Но это наша история, – сказал Адам.

– Конечно наша, – вздохнула Вера. – Чья же еще? Ладно, сынок, отдыхай. Пойду к себе.

Подойдя к двери, она остановилась, обернулась.

– Я так устала за эти дни. Об одном мечтаю поскорее вернуться домой и все забыть.

– Ты мне так и не рассказала, почему ты пошла за отцом тогда, много лет назад.

– Ты очень хочешь знать? Не пожалеешь, когда узнаешь?

– Не пожалею.

– Тогда слушай. Сначала он просто уговаривал меня. Объяснял, что я ему очень понравилась, что он жизни своей без меня не мыслит, что он хочет любить меня вечно… Не скрою, мне льстило, что такой человек ухаживает за мной. Нежный смелый открытый. К тому же эта мерзкая свадьба, на которую меня обрекли. Я отлично знала, что меня ждет – этому чудовищному событию предшествовала основательная подготовка… Моей участью после свадьбы, если все пройдет благополучно, должна была стать беременность, роды, утрата ребенка и два коротких пути – быстрая легкая смерть или та же смерть, но растянутая на несколько весен, – донорство до износа. В Большой лаборатории на Острове. И все же я отказала ему. Тогда он пообещал явиться на распределение девушек и выбрать меня – перечить ему никто не посмеет. Я продолжала стоять на своем. Он сказал, подумав, что я толкаю его на преступление. Он вернется на Остров, снарядит экспедицию на Континент и уничтожит мое племя до последнего человека. Всех славов – поголовно. И ты знаешь, Адам, я поверила, что он именно так поступит. Что было дальше и чем закончилось, ты знаешь.

– Но ты любила его?

– Никогда. Он был груб со мной, я смертельно боялась его…

– Понимаю. Он догадывался, что ты никогда не полюбишь его, и потому отнял меня, а тебя спровадил на Континент. Так?

– Не совсем. Я ненавидела его, ведь он заставил меня предать родину, близких. Позже я смирилась. Думаю, то же происходит со всеми женщинами, оказавшимися в подобном положении. Я изо всех сил старалась быть хорошей женой и матерью, я пошла навстречу… Но могла ли я простить ему, что вместо меня на свадьбу пошла другая девушка – не в очередь? Первое время я осторожно напоминала ему об обещании, что этого не случится. Он выслушивал и ничего не делал. Потом стал отмахиваться, как от назойливой мухи. И напоследок сказал, чтобы меньше думала о других, о них есть, кому думать. Он не спас несчастную, хотя стоило сказать слово… Я пыталась узнать о судьбе этой девушки, ничего определенного не узнала – ее следы затерялись на Острове. На этом моя жизнь закончилась. Все, что было потом, не интересно. Только обретение тебя – последний проблеск надежды, удержавший меня от последнего шага… Это все, Адам, что я могу сказать…

Она резко развернулась и вышла из кабинета.

Когда звук ее энергичных шагов, нарушивших мертвую тишину пустого дворца, стих, Адам с горечью ощутил свое бесконечное одиночество, бессилие изменить собственную жизнь, избавиться от рутины заурядных дел, которые захлестнули, угнетая, не позволяя вздохнуть, спокойно сесть и подумать.

И в последний день уже перед самым отъездом поговорить с матерью снова не удалось – ее ждала машина в порт, а в порту грузовой носитель, битком набитый плебеями первого завоза, завершившегося большой неудачей.

В порт он не поехал, хотя понимал, что следовало самому проводить мать.

Гнетущие мысли давили, на душе было горько и безнадежно.

О Еве он теперь вспоминал редко – поверхностно. Ева канула в прошлое навсегда. Только нет-нет и накатывала теплая волна восторга, памятная по счастливому времени, когда они были вместе. Теперь же, едва ощутив это чувство в себе, он подавлял его спешно, безжалостно. Он смирился с утратой. В его жалкой жизни больше не было Евы…