Омар Суфи - Владелец звезды

– Какую звезду?

– Обыкновенную, на небе.

– А зачем она ему?

– Просто для понта.

– Или у него денег до черта, или у него мозги не в порядке.

– Второе верно. Имей я его бабки…

– Понятно. А у него там ничего не осталось? Дал бы под проценты или сел бы с нами в долю.

– Ты же мне говорил, что не любишь сидеть с кем-то в доле.

– С чудаками можно.

– Лучше ты с Айдыном в долю садись. Он ведь наш родственник.

– Ну и что – родственник?

– У Айдына есть деньги.

– У Айдына совести нет.

– Ну, коли так, то я спрошу сослуживца. Может, у него кое-что осталось.

– И еще… Порасспроси у знакомых – есть ли желающий приобрести рис и чай оптом. Толкнешь, проценты твои. Товар иранский, хорошего качества.

Вахид собрался уходить, но у дверей Араз его остановил.

– Кстати, как это он купил звезду?

– В Америке есть фирма, которая занимается подобными услугами. Все законно. Безымянных звезд полно, и если ты платишь деньги, то тебе дают регистрационный паспорт, карту звездного неба с соответствующей пометкой.

– Не такая это безумная мысль, как может показаться сперва. Найдется немало тщеславных людей, кто захочет иметь звезду. Может, мы сможем установить контакт с этой фирмой. Будем ее дилерами. У нас-то имеется немало тщеславных людей.

– Наши миллионеры не станут покупать звезды. На небе не напишешь свое имя. Другое дело – приобретешь дом или даже займешься благотворительностью. Тогда скажут, что вот этот дом или интернат для детей-сирот содержит Тофик или Байрам, к примеру. А кто скажет, что вон та звезда принадлежит Аразу, тем более если ее можно разглядеть только в телескоп?

– Ты все-таки разузнай у того чувака, как можно с этой фирмой установить контакты.

«В этом подвале у Араза мозги от бизнеса сдвинулись с места», – думал Вахид, выходя из офиса начинающего бизнесмена.

Вахид оказался на улице. Шел дождь, и серое уныние опустилось на город. Совсем не хотелось идти на работу и торчать в комнате, среди бумаг и ламп дневного света, многие из которых были испорчены и беспрерывно мигали. Вахид подумал о том, как «тускло и бесцветно» проходит время на работе. Исследовательский жар погас, потому что все эти эксперименты и дознания не были кому-то нужны, особенно сейчас, в условиях конфликта и острого экономического кризиса. В лучшем случае твоя научная работа пылилась в институтском архиве. Печататься почти не было возможности. Журналы испытывали финансовые затруднения и издавались редко. Ну, если даже твоя работа издавалось, то о ней забывали через несколько недель. Другое дело, если, читая какую-нибудь работу, видел в ней ссылку на собственное сочинение. Становилось приятно, но Вахид понимал, что до этих высот ему пока рано, тем более в нынешних условиях.

Все было никчемным и пустым перед грохочущими пушками и тысячами беженцев, циничностью чиновников, жуткой борьбой за власть и повальным желанием всех делать деньги быстро и без труда. Тиски коммунизма ослабли, и все ринулись на рынок, а некоторых туда просто выкинули.

Теперь многие вспоминали «застой» как эру расцвета человечества, когда самое незначительное событие было ярким штрихом. Юбилеи, симпозиумы были по выразительности сродни парламентским баталиям. Но и тогда – Вахид не предавался грезам о тех днях – была пошлость. Пошлость обмана, лжи, показухи и мелкой склоки.

И тут Вахид подумал о том, что напрасно Шамиля называют чудаком. Он просто пытается приукрасить жизнь. И действительно, кому тепло или холодно оттого, что он купил звезду. Это его дело.

На работе Вахида встретила привычная картина. Рафига-ханум говорила по телефону, а Шамиль и Солмаз, развернув большой лист ватмана, что-то на нем чертили.

– Меня никто не спрашивал? – осведомился Вахид.

– Кямиль искал тебя.

– Опять он тебя нагрузил работой.

– Я все равно не люблю бездельничать.

Сказано это было без малейшего упрека в чей-либо адрес. Шамиль действительно не любил сидеть сложа руки. Вахид возмущался, что Кямиль вчера у него бухал, а сегодня нагружал работой на троих. Можно возразить, что служба службой, а дружба дружбой, но этот принцип почему-то у Кямиля всегда работал по отношению к Шамилю. Не сказать, что он это недолюбливал, просто Кямиль шел по пути наименьшего сопротивления – Шамиль всегда брал работу молча и без комментариев о том, что он работает, а другие бездельничают.

Вахид пошел к начальнику отдела. Тот сидел с мрачным видом и что-то рисовал на листке. Похмельный синдром.