Алексей Кангин - Хора

– Возможно, какая-то разборка между группировками норгов, – предположил Илларион.

– Нас приняли за норгов, хочешь сказать? – уточнил Григор.

– Вполне возможно. Это объясняло бы, почему напали именно на машину, а не на нас. Людей у норгов достаточно, а вот машин крайне мало, и они дают большие преимущества в бою.

– Надеюсь, что ты прав. Но дальше надо двигаться осторожнее.

– Ты всё ещё хочешь идти? – с усмешкой спросил Илларион.

– Ну разумеется. Пути назад уже нет. Если нас накажут за то, что мы покинули Дом, то накажут независимо от того, дойдём мы до планетария или нет.

– Ладно, вроде тихо. Пойдём, – Илларион поднялся первым. – И не забудь перевести костюм в нормальную теплоотдачу, а то сваришься заживо.

– Хорошо. Может, используя мой инфорк, вернём трактор? – поднимаясь, предложил Григор.

– Не выйдет, – Илларион покачал головой. – В него не загружено приложение для управления беспилотниками.

Они продолжили путь, не выключая боевого режима «Тик-Таков», но отключив режим термомаскировки. Первым делом они ушли с дороги, скрывшись в руинах. Трактор успел уехать далеко вперёд, и Илларион корил себя за то, что он заранее не настроил инфорк Григора на управление машиной. Теперь, даже если бы они нашли трактор в конечной точке маршрута, запустить его в обратный путь не получилось бы.

Руины Волгограда были довольно чисты. Здесь не наблюдалось следов человеческой жизнедеятельности. Основная часть строений уцелела, разве что их двери и окна оказались выбиты. Нападения можно было ждать откуда угодно, но влаки периодически сканировали пространство тепловизором, и раз за разом не обнаруживали никаких тепловых сигналов: ни людей, ни костров. Похоже, что здесь не было даже одичавших животных. Собаки и кошки ушли в леса и степи уже очень давно, как только пали старые человеческие города. Зато сейчас город буквально утопал в зелени: старые парки и скверы заросли, и даже дома местами превратились в зелёные террасы.

Тем не менее, мёртвый город, глядящий на двух влаков пустыми глазницами своих окон, наводил жуткое впечатление. Если бы Илларион знал заранее, что такое оказаться ночью в городских руинах, он бы отказался от этой затеи. Но Казимир из его снов пошёл в покинутый город, а значит, и Илларион должен был сделать то же самое. Иллариона очень заботил вопрос, что же стало с Казимиром, удалось ли ему добраться до города и найти там те ответы, которые он искал, но во время бодрствования память не желала делиться с ним такими тайнами. Он очень надеялся, что увидит всё в следующем сне, но и тут не было гарантии. Уже очень давно Казимир не снился ему.

Илларион взял у Григора инфорк, чтобы свериться с маршрутом. До планетария оставалось ещё два часа пути.

– Интересно, как мы теперь будем добираться до Дома, – возвращая инфорк, вслух подумал Илларион.

– Пешком, конечно же, – ответил Григор.

– На обратном пути нам придётся переночевать здесь, иначе не дойдём.

– Да, и наше отсутствие непременно заметят.

– Ну как ты уже сказал, нам от этого не будет хуже. Всё равно ситуация с пропавшим трактором потребовала бы объяснений.

Они продолжили путь. На горизонте виднелись остатки монументального комплекса «Мамаев курган», и это лишний раз подтверждало, что влаки на верном пути. Илларион знал, что комплекс был построен по случаю победы в Последней войне государств, но сама суть войны была ему решительно непонятна. Огромные государства вели себя как настоящие бандиты, имея обширные пространства неосвоенной территории, они постоянно пытались отнять что-то у соседей. Дома так себя не вели. Установленная после Катастрофы система Домов была более сдержанной и мирной, и нельзя было представить такого, чтобы один Дом вдруг попытался завоевать территории другого. Что бы по этому поводу ни думал Григор.

От «Родины-матери» на Мамаевом кургане остались только ноги. В один из дней Рухнувших небес прямо на неё упал спутник. Обломки статуи разметало по окрестностям, и насколько было известно, куски железобетона до сих пор лежали на пустынных улицах, не привлекая внимания ни местных обитателей, ни заезжих мародёров. Сегодня остатки монумента служили памятником тщеславию некогда великих и безмерно самонадеянных государств. Конечно же, Иллариону хотелось прикоснуться к древности, понять, что двигало теми людьми, с каким чувством они возвели этот памятник и с каким чувством его потеряли. Но это было уже невозможно. И даже память прошлых жизней ни в чём не могла ему помочь.