Александр Васютович - Скрещивание миров

Все вражеские корабли были очень медлительны. Мне не составляло труда прицелиться и превратить их в расплавленный кусок металла. Примерно после одиннадцатого уничтоженного вражеского истребителя мне стало даже несколько скучно, как от долгой стрельбы в тире по неподвижным мишеням.

Неожиданно я увидел Энторийский корабль среднего класса – Рирсид, типа «Эсминец» который, находясь в верхних слоях атмосферы, являлся основным звеном боевого построения нападавших, осуществляя мощную огневую поддержку и прикрытие.

Аккуратно расчленив, появившийся спереди истребитель, я как будто издалека услышал удовлетворенный возглас Беса. С неизвестно откуда взявшейся уверенностью и командными нотками в голосе, я отчеканил – «Курс на Рирсид, цель, левая взлетная площадка, полный ход».

Не знаю, понял ли мой план Бес, и одобрил ли он его, но возражений не последовало. Корабль и мы, взревев от перегрузок, на максимально возможной скорости, не отстреливаясь, и уклоняясь только от прямых попаданий, на пределе защитного экрана прорвались к взлетной площадке Рирсида.

Как я и рассчитал, в боевых расчетах Энторийцев произошла заминка, так как вместе с нами в зоне поражения оказалось до десятка их истребителей, которые так же не решались открыть огонь. Воспользовавшись этим, я дал залп обоими протонными ракетами, однако, к моему удивлению они не отстыковались.

Зная, что обратного пути нет, а погибать просто так, без пользы и фейерверка, ой как не хотелось, я безапелляционно скомандовал – «Вперед, ковровое бомбометание».

Ковровое бомбометание применялось в тех случаях, когда нужно было обработать определенный участок поверхности планеты без конкретных целей, или наличия у противника спец. средств, отклоняющих ракетоносители.

Неопределенно хмыкнув, асс, с подходящей фамилией, нырнув под несущийся нам на встречу «подарок» опомнившихся от неожиданного появления незваных гостей, хозяев, влетел в самое чрево Рирсида.

Отстыковав ракеты, я прощальным, театральным росчерком взорвал с десяток подготавливаемых к взлету истребителей вместе с их экипажами и техниками, чтобы не создавать пробки при одновременном переходе такого большого количества живых созданий в иной мир и, закрыв глаза, отчего-то вспомнил Мюнхгаузена, и его полет на пушечном ядре.

Сидя в кресле, я вдруг понял, что произошло все что угодно, только не моя смерть. Осмотрев окружающий космос и убедившись, что я не ошибся в своем предположении, решил задать Бесу простой вопрос – «Где мы?».

В ответ, услышав только недовольное сопение, я ощутил усиливавшуюся вибрацию и подрагивание всего корабля. Еще раз, оглядевшись, я увидел свет тормозных двигателей, и быстро увеличивающуюся в размерах планету.

Она была огромна. Удивительный голубой цвет придавал ей какое-то волшебное сияние. Даже различимые уже леса, и горные массивы имели насыщенный голубой цвет.

– Закрой рот, и проверь герметичность скафа. Энергии минимум, посадка будет аварийная.

Закрыв рот, и подозрительно осмотрев кабину, я решил, что Бес меня все же не видит. Подергав в разные стороны, шлем, поправил перчатки, с грустью вспомнил, что научиться пользоваться этими вещами не успел.

Внезапно меня вжало с такой силой в кресло, как будто у меня состоялось рандеву на проезжей части с КамАЗом, едущим не меньше ста километров в час. После меня оглушил такой рев, на который вряд ли способна добрая тысяча слонов, поджариваемая в горящих джунглях. Через визор, и фонарь кабины можно было различить лишь стену огня. Менялась только цифра датчика высоты, причём мотала со скоростью уменьшения банковского счета миллиардера, решившего жениться.

Жар становился невыносимым. Несмотря на защитное поле, и систему термоустойчивости корабля, я заметил, как воспламеняется обшивка, и плавится фонарь кабины, мутнея, и отбрасывая все более причудливые тени. В какое-то мгновение мне стало действительно страшно. Меня обуял настолько всеобъемлющий, животный страх, который исходил от безысходности, от невозможности что-либо изменить, а также от обиды, что все было напрасно и бессмысленно.

Но эта слабость длилась лишь миг, а уже в следующую секунду меня заполнила такая гамма чувств, ощущений, что казалось, все рецепторы и нервные клетки работают на пределе своих возможностей.

Вдруг, корабль вырвался из пламени и, как будто замерев, вновь рванулся вперед, но уже на скорости, не превышающую среднюю скорость земного авиалайнера.