Рэй Брэдбери - Мы — плотники незримого собора (сборник)

И его отражение отвечало им из воды:

– Чего надо?

– Раков, тролль.

– Улиток, тролль.

– Головастиков, тролль.

– Сверкающих камушков, тролль.

И если они отходили в сторонку и не подглядывали, то по возвращении находили на парапете отборных расползающихся раков, медлительных улиток, пригоршню извивающихся головастиков и сверкающие розовато-бело-голубые камушки из самого глубокого места на речке.

– Ух ты, спасибо, тролль.

– Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, тролль, – раздавались в зеленой прохладе среди теней детские голоса.

Кап-кап-кап, капала влага. И в ответ молчание. Вода скользила под мостом в летнем времени-пространстве, и дети уходили восвояси.

Но в один погожий летний день, когда тролль под мостом нежился на солнышке, жмурясь от удовольствия, и слушал, как журчит вода между его копытами, раздался оглушительный гудок клаксона, и нечто прогромыхало по мосту.

– Какой-то олух на новой машине, – пробурчал тролль. – Вот дуралей. Ведь мог бы все лето провести здесь внизу, любоваться игрой бликов и света в зеркале реки и подставлять ласковой воде руку или копыто. Что за суетливые болваны живут в этом знойном мирке!

Не прошло и минуты, как он услышал на мосту шаги двоих людей, судя по походке, мужчин. Один из них говорил:

– Видал красный «Ягуар»? Ну и скорость!

– Знаешь, кто это? Наш чокнутый психиатр! Ты бы видел его новый офис в самом современном здании в центре города. Вчера вечером он разглагольствовал по телевизору, что заявился сюда выковыривать нас, психов, из скорлупы, вылечивать от неврозов и водворять на место или что-то в этом роде.

– Да уж, – сказал второй. – Что-что, а подать себя он умеет. Носится, как пожарная машина!

– Верит в самовыражение. Никаких фрустраций. Так и сказал. Громко и внятно.

Голоса удалились.

Тролль слушал вполуха с закрытыми глазами, не принимая сказанное близко к сердцу. Впереди его ожидало долгое восхитительное лето в этом городке на Cреднем Западе. Когда же зима заморозит ручей до состояния матового стекла, он беззаботно поплывет на юг, словно пучок мха и тростника, позволяя воде нести себя к морю, и проведет несколько весенних месяцев в ручье под каким-нибудь мостом. Ему не так уж плохо жилось. Он курсировал с места на место, пользовался уважением, и время от времени (тут он облизнулся) ему попадался какой-нибудь разбойник, ворюга, отпетый мерзавец, и тогда общество благодарило его за предложенные и оказанные услуги. Он представлял себя чем-то вроде сита, которое отделяет темные силы от светлых. Душегубов он чуял по походке за сорок шагов. И никому из них не суждено было беспечно пережить лето, которое внезапно оборачивалось погибелью.

Эти размышления заставили его встряхнуться и призадуматься:

– Почему, – недоумевал он, – за весь июнь, за весь июль мне не попался ни один сто́ящий подонок? Скоро август, а я вынужден обходиться лягушачьей мелюзгой да раками. Какой-то голодный паек. Приличным обедом и не пахнет. Где, я вас спрашиваю, где черная плоть и порченая кровь классического негодяя?

Не успел он выговорить сие подобие молитвы, как услышал далекие голоса и решительный, вызывающий топот ног, бегущих по мостовой.

– На вашем месте я бы держалась подальше от этого места, – предупредил женский голос.

– Глупости! – сказал мужской голос. – Я сам разыщу этого так называемого тролля. Обойдусь и без вас.

«Так называемого тролля». Тролль аж остолбенел.

Спустя мгновение из-за парапета моста высунулась голова. Пара безумных черных, словно лакрица, глаз уставилась вниз.

– Тролль! – завопил незнакомец. – Где ты там?

Тролль чуть не бултыхнулся в воду и, пошатываясь, убрался в прохладную тень.

– Так тебя прозвали деревенские простофили? – Не унимался наверху странный субъект. – Или же ты сам себе выдумал прозвище, чтобы запугивать прохожих и вымогать у них денежки?

Тролль был так ошеломлен, что лишился дара речи.

– Ну же, подай голос, вылезай, игра окончена. Хватит ломать комедию! – кричал чужак.

Наконец Тролль высунулся из укрытия и взглянул вверх на голосистого типа, парившего в сиянии полуденного солнца.

– А ты сам-то кто будешь? – пробормотал Тролль.

– Я доктор Кроули. Заслуженный психиатр. Вот кто, – выпалил горластый пришелец с пунцовой от висения вниз головой физиономией. – И поскольку эта поза мне не к лицу, почему бы тебе не выйти на свет божий? Поговорим как мужчина с мужчиной.

– Мне не о чем с тобой говорить, доктор Кроули.