Рэй Брэдбери - Мы — плотники незримого собора (сборник)

Он оказался одним из них. С кораблем их жизнь переставала быть бесцельной. У всех, даже у Эллиса! Пускай состоятельные дамочки летают себе внутри, в недрах этой жестянки, выкладывая по четыре тысячи кредиток за такую привилегию. А дайте прожженному отпетому бродяге немного еды на четыре кредитки, на две кредитки кислорода, виски и воды, всего на одну кредитку, да на полкредитки топлива и магнитов, так он сорвется с Юпитера на Меркурий и обратно, прыгая с астероида на астероид, словно играя в классики. Дешево и сердито! Какое им дело до того, что к концу года один из трех «автостопщиков» попадет в статистику смертельных случаев!

Так вот эти прошедшие звездную закалку люди принялись теперь наседать на Эллиса, обзывать его и раскрывать свои замыслы на его счет. Верзила Эллис молчаливо и напряженно слушал, судорожно вцепившись в свое место на обшивке ракеты.

Больше всех усердствовал Дед.

– Эллис, у нас тут свой кодекс чести, – сурово сказал бородач. – В космосе все и вся – против человека. Люди должны помогать друг другу во что бы то ни стало!

– Мы еще доберемся до тебя, Эллис! – пригрозил другой.

– Подождем, пока ты уснешь или захочешь спать.

– А потом отцепим тебя и отправим прямиком туда, где тебе и место!

– Рассеем твои атомы отсюда до самой Луны!

Джордж Ваннинг слушал и прикидывал, кто же из них по логике мог бы оказаться информационным агентом? Такой ли, как священник – спокойный, покладистый, непритязательный? Желторотый ли Тетли? Дед? Или остальные? Взгляд Джорджа все время останавливался на Эллисе. Эллис – изгой, который не хотел убивать, но убил.

Эллис, испытывающий столь сильное желание увидеть солнце, мог бы оказаться идеальным носителем любой депеши. У него самый сильный мотив. Перед ним стояла цель. Остальные – случайные простые парни, которые не дрались и не убивали друг друга за то, чтобы стать «автостопщиками», и уважали права другого человека. Если бы венерианцам понадобилось доверить кому-то свою информацию, стали бы они связываться с этими бродягами! Чтобы переправить сведения наверняка, не отвлекаясь на этические соображения или неопытность, они, скорее всего, воспользовались бы таким вот мужланом, вроде Эллиса – с осознанными им мотивами и недюжинной силой.

Удары метеоров продолжались. Они колошматили по всему кораблю.

– Джентльмены, подумать только, – сказал философ. – Под сварной обшивкой этого корабля почти осязаемо царят мир, закон и порядок.

Он покачал головой.

– Быть может, всего в нескольких дюймах кто-то непринужденно прогуливается по корабельным коридорам и ведет тихие беззаботные беседы, покуривая сигарету.

Мимо опять пронесся шквал метеоров, выбивая из корабля перезвон большого гонга.

– А может, кто-то тискает женщину, – нараспев съехидничал Дед.

– Как знать, – сказал философ, и его глаза засветились при этой мысли. – Два мира, джентльмены, и у каждого свой нрав. По ту сторону – комфорт, по эту – пытки. Всего-навсего, один дюйм металла, а какая разница!

Дед заметил летящий мимо кус металла.

– Кстати, не мешало бы пожевать табачку, – заныл он.

– Задумайтесь, от скольких изменчивых факторов зависят наши жизни, – продолжил философ. – От кислорода…

Все принялись поспешно проверять свои кислородные баллоны, кося глазами и облизывая губы.

– От пищи.

Рукавицы стали нащупывать пристегнутые к поясам пакетики с обезвоженной провизией.

– От магнитов.

Джордж Ваннинг с облегчением увидел, что стрелка на шкале электрометра подрагивает на высокой отметке.

А философ тем временем продолжал перечисление переменных, от которых леденела кровь.

– Пилоту корабля вдруг взбредет в голову стряхнуть с обшивки свою дальнюю родню.

Повисло тяжелое молчание. Все ждали, что же взбредет в голову пилоту.

Но пилот, очевидно, оказался своим парнем. Ничего с ними не случилось.

Некоторые уснули. Посреди кромешного ада в наушниках раздавался безмятежный храп. Если даже через пять секунд или часов нагрянет смерть, они не желали об этом знать. Им надоело ее дожидаться.

Один спящий пропал.

Не попрощавшись. Даже не почувствовав, как его уносит. Его магниты неожиданно иссякли, и, погруженный в дрему, он поплыл навстречу глубокому огненному сну.

Джорджа чуть не вывернуло наизнанку. Только что на опустевшем пятачке перед ним находился живой человек! И вот тебе на!

Дни ползли с медлительностью звезд на всеохватывающем небосводе. Все дела людей на обшивке сводились к тому, чтобы не высовываться, осторожно менять положение тела, потягивать свою пищу через специальную трубку и, пусть нехотя, но делиться драгоценной водой, которой и так было мало. А еще – разговаривать. Беседовать и прощупывать остальных, раскрывая их личности и бытие, чаяния и намерения.