Джо Холдеман - Миры (сборник)

Очевидно, ты прав. Прав даже вдвойне, если, учесть политический расклад. Но если и не принимать во внимание нынешнюю обстановку и ежеминутно меняющуюся ситуацию, все равно тебе лучше остаться в Ново-Йорке и принять наше гражданство. Наше с тобой место – в Ново-Йорке.

Они заставляют нас с тобой выбирать из двух зол? Так выберем – давай руководствоваться разумом, а не эмоциями. А наши с тобой чувства никуда не денутся, пойми меня правильно.

Люблю,

Сегодня пятнадцатое октября. Прости меня, старина блокнот, за то, что за несколько последних недель не вписал в тебя ни единой строки, – я пытался разобраться в своих чувствах к Марианне О’Хара; пытался понять, как она относится ко мне.

Второе, боюсь, не очень-то сложно. О’Хара воспринимает меня как друга, которому она может помочь. Поразительно, как трудно мне писать о ней! О’Хара настолько привыкла ко всяким случайным связям, что, подозреваю, рада продемонстрировать свое «искусство» едва ли не первому встречному.

Будь оно все проклято… и будь благословенно! Впервые, в моем-то возрасте, ощутить страсть к женщине, да такую сильную, и прийти к ней через умопомрачение, через светопреставление?! Не осмелюсь назвать свое чувство любовью, несмотря на то, что сердце мое заходится, когда я после долгой ночи утром встречаю её. Марианна!

Странно, однако, – признать её красавицей нельзя. Но что по сравнению с ней красавица? О’Хара – куда более «редкая птица». Какие только диковинные качества не сочетает она в себе, всех вокруг ошеломляя, всех к себе притягивая, как магнит. Есть несомненно, есть в ней, беспутной, и Божья искра. Когда я впервые увидел её, то понял: от неё невозможно оторвать глаз; тысячи раз я наблюдал, как её друзья и просто чужие люди пытаются отвести от неё взгляд, борются с искушением и не могут с собой совладать – смотрят. Конечно же, Марианна знает себе цену, но никогда не хвастается своими достоинствами. Более всего мне доставляет удовольствие наблюдать за ней, когда она не чувствует, что за ней наблюдают, когда она одна, погружена в себя, читает или смотрит вдаль. В такие минуты её лицо спокойно, и прекрасно, и словно осиянно свыше – Божья благодать на челе, – и мне вспоминается Венера Боттичелли. А она – Афродита Бенни Аронса.

Три недели назад на неё было совершено нападение. Она серьезно пострадала и попала в больницу. Несколько раз я навещал её в больнице. Когда пришел в палату в первый раз, О’Хара выставила меня за дверь, причем весьма бесцеремонно. Потом объяснила, что не хотела предстать, передо мной плачущей. Я бы многое отдал за то, чтоб увидеть её слезы. Не представляю Марианну, теряющую над собой контроль. Такое впечатление, что у неё не душа, а компьютер… умеющий сострадать! Бедный Бенни! Ты же понял, что О’Хара ни на кого не похожа. Кем она приходится Дэниелу, человеку, которого она оставила в Ново-Йорке? Кем была для того девонита, к которому, по её словам, была привязана необыкновенно сильно? Я даже не знаю, кем она является для меня, если честно. Я уже ни в чем не уверен, разве только в том, что все последние дни рвал в клочья одно за другим написанные стихотворения. Писал и рвал, на бумаге ещё не успевали высохнуть чернила. Оставил одно:

Эту страницу не уничтожил. Через годы буду себя спрашивать, не приснилось ли мне все это. И, быть может, разберусь в том, что сам от себя скрывал?

Пытаюсь быть честным. Горечь у меня на душе оттого, что меня переполняет чувство благодарности к Марианне, и невозможно излить это чувство. Долг, который я хотел бы ей отдать, не будет ею даже востребован. Я бы мог до конца своих дней прожить «евнухом», когда бы не О’Хара. Она подарила мне новую жизнь – а что я способен предложить ей взамен? Услуги шута?

О, как она умеет смеяться! Вчера вечером я застал её врасплох, недурно насмешив. Я начал жонглировать двумя туфельками Марианны и шоколадкой и, когда дело пошло на лад – быстро и четко, – прокричал:

– Смотри внимательно! Сейчас проглочу… одну из этих штуковин!

Сейчас в моей жизни нет места поэзии. С одной стороны, все во мне подчинено любовной страсти, с другой – меня все больше захватывают политические страсти. Ситуация вокруг нас усложняется не по дням, а по часам. Вдруг я понял, что и «Виноградная Косточка», если копнуть поглубже, есть не только дешевая забегаловка, где ворчуны-волосатики с утра до вечера перегоняют вино на мочу. Не только. Теперь я в этом уверен.