Сэмюэль Дилэни - Пересечение Эйнштейна (сборник)

— Мой и Челкин... — он на секунду замолчал. — Я собираюсь где-то на следующий год показать девочку докторам. Ей необходима специальная подготовка, воспитание и обучение, но она вполне работоспособна. Вероятно, она никогда не будет Ла, но, по крайней мере, она не останется здесь, в клетке.

— Я имел в виду не этого ребенка.

Лопата лязгнула о камень.

— Ты же не уточнил, а здесь они все мои, — в его тоне прозвучали ледяные нотки. Потом Навозник слегка, явно нарочито, толкнул меня в бок. — А... ты имел в виду твоего и моего. (Ах ты гермафродитный ублюдок, как будто ты не понимаешь о ком идет речь, как будто ты не в курсе...) Он живет здесь, но он счастлив. Хочешь пойти посмотреть на него...

— Нет, — ответил я, с ожесточением выбросив из ямы лопаты три грязи. — Давай поскорее похороним Беленького.

— Куда?

— Ла Страшная, это она сказала... мы должны побыстрей отправиться в путешествие, чтобы найти и уничтожить того, кто убил Челку.

— Ох, — вздохнул Навозник, — да. — Он подошел к изгороди и нагнулся. — Помоги.

Мы подняли распухший мягкий труп и подтащили его к яме. С глухим стуком он скатился в могилу.

— Ты собирался подождать, пока я сам приду за тобой? — спросил Навозник.

— Да. Но я не могу больше ждать. Надо отправляться прямо сейчас.

— Если мы идем вместе, тебе придется подождать.

— Почему?

— Чудик, я же сторож клетки и должен ее охранять.

— Да пусть она хоть заплесневеет и сгниет, эта ваша клетка. Меня это не волнует. Я хочу идти!

— Мне надо обучить нового сторожа, инвентаризовать пищу и разработать специальное меню. Подготовить убежище для...

— К черту, пошли...

— Чудик, у меня здесь три младенца. Один из них твой, от девушки, которую ты любил раньше. И все они мои. Двое из них — если терпеливо заботиться о них, уделять побольше времени, окружить любовью и вниманием через некоторое время могут выйти отсюда.

— Двое из них, да? — у меня перехватило дыхание. — Но не мой. Я пошел.

— Чудик!

Вскарабкавшись на изгородь, я остановился.

— Послушай, Чудик. Мир, в котором ты живешь — реален. Он идет откуда-то, он идет куда-то, и он — изменяется. Но все получается правильно и неправильно, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Ты никогда не хотел этого принять, даже когда был ребенком. Но пока ты не изменишь своего отношения, ты не будешь счастлив.

— Ты рассказывал мне об этом, когда мне было четырнадцать лет.

— Я рассказываю тебе теперь. Челка рассказывала мне множество...

Я спрыгнул и пошел к деревьям.

— Чудик!

— Что? — я продолжал идти.

— Ты испугался меня?

— Нет.

— Я покажу тебе...

— Ты прекрасно показываешь кое-что в темноте? Это то, чем ты отличаешься, да? — крикнул я через плечо.

Я пересек ручей и полез на скалы, не хуже самого Элвиса. На луг я заходить не стал, а обошел его поверху, натыкаясь в темноте на ветки деревьев и кустарников. Потом я услышал, как кто-то, насвистывая, идет сквозь сумрак.

Я остановился. Шорох шагов приблизился и утих.

— Это ты, Чудик?

— Ты изменил свои намерения?

Вздох:

— Да.

— Тогда пойдем. — Мы зашагали. — Почему?

— Кое-что случилось. — Навозник не сказал, что именно, а я не стал расспрашивать.

— Навозник, — сказал я немного погодя. — Я чувствую по отношению к тебе что-то очень близкое к отвращению. Это настолько близко к ненависти, как то, что я испытывал к Челке, было близко к любви.

— Сейчас незачем об этом беспокоиться. Ты слишком эгоцентричен, Чудик. Надеюсь, пройдет время — и ты повзрослеешь.

— И ты пришел показать мне, как это делается? — спросил я. — В темноте?

— Я показываю тебе сейчас.

Пока мы шли, заалел рассвет. Глаза мои слипались, веки набухли и стали тяжелыми, а голова — просто чугунной.

— Ты работал всю ночь, — обратился я к Навознику, — да и я сам поспал только пару часов. Почему бы нам не прилечь чуток поспать?

— Подожди до тех пор, пока не будет достаточно света, чтобы ты убедился в том, что я здесь.