Наталия Шитова - Дерзкая

– А я вижу тебя, – отозвалась я, наслаждаясь её беспомощным испугом. – Мы ещё встретимся с тобой, и тогда я задам тебе вопросы. А сейчас у меня нет времени.

Я закрыла контакт и повернулась к Валерию. Он смотрел на меня с недоумением и неприязнью.

– Что ты здесь делаешь? – повторил он. – И с кем ты сейчас разговаривала?

– С Дарриной.

– Это ещё кто? – нахмурился он.

– Не знаешь? У тебя был с ней контакт. Только что. Не помнишь?

Извеков продолжал хмуриться. Нет, Валерий не был артистом. Все эмоции были у него на лице. Он искренне не помнил Даррины.

– Так кто же из нас двоих действительно зомби, а, Валерий? – спросила я, не надеясь на связный ответ.

Извеков выбрался из растрёпанной, развороченной постели, стал натягивать свой комбинезон. Он был растерян и подавлен. Он прекрасно понял, на что я намекаю. Он понял, что я вклинилась в его контакт, и теперь его волновало только то, что он, Валерий, ничего не может вспомнить. Он, человек, обладающий неразделённым цельным сознанием творца, оказался загипнотизированным чьей‑то нездешней волей. А какая‑то девчонка, которой он отводил роль восхищённой ассистентки гения, уличила его в этом.

– Твоё самолюбие, Валерий, тут совсем ни при чём. Я думаю, что тебе нужно хорошенько подумать над своим положением…

– Какого черта ты читаешь мои мысли?! – возмутился он.

– Ничего я не читаю. Я хочу, чтобы ты вспомнил Даррину.

– Я сам хочу ее вспомнить… Зачем ты вообще здесь?

– Ты хотел отвести меня куда‑то… Я пришла тебя поторопить.

– Все понятно.

Валерий вышел в гостиную, даже не удосужась позвать меня за собой. Я пошла следом, понимая, что рано или поздно он всё вспомнит, и я смогу получить от него кое‑какие объяснения.

– Что она хотела от меня? – спросил Извеков, подойдя к окну.

– Вспомни сам.

– Катя, если они закрыли от меня самого моё же собственное подсознание, промедление может плохо кончиться.

– Если бы я не пришла к тебе, ты никогда не заподозрил бы ничего.

– Но, черт возьми! Катя, ты должна мне помочь! Ты теперь знаешь обо мне больше меня.

Прав он был в одном: промедление могло плохо кончиться. Если Валерия заставили действовать определённым образом, скрыв присутствие внешней воли, эта внешняя воля уже сама по себе не может быть доброй.

– Знаешь, Извеков, Даррина угрожала тебе.

– Мне? Чем? Почему?

– Ты должен продолжать то, что тебе поручено.

– А что мне поручено? – напряжённо уточнил он. Я не видела его лица, но голос его говорил сам за себя.

– «Все двери должны быть открыты настежь», – я постаралась воспроизвести голос Даррины.

– Боже мой!.. – колени Извекова подогнулись. Чтобы не упасть, он вытянул руку и упёрся в оконное стекло. – Боже мой!..

– «И помни, что мы прекрасно знаем, куда ты спрятал своего брата», – добавила я.

– Я? Спрятал? Но ведь я… – Валерий повернулся ко мне. Он словно узнал о том, что смертельно болен.

– Катя, ты готова сейчас пойти со мной? – решительно произнёс он.

– Для этого я и пришла.

– Тогда идём, – он открыл стенной шкафчик и достал оттуда свою кобуру с оружием.

– В «Каменный мешок»?

Руки Валерия, застёгивающие ремень, задрожали так, что он не мог попасть концом ремня в пряжку.

– А говоришь, что не читаешь мысли… – прошептал он.

– Успокойся, о «Каменном мешке» мне рассказала Марина. Только что.

– Если Даррина доберётся до Сашки, я буду знать, кого за это благодарить, – сквозь зубы процедил Извеков. – Идём. Быстро.

Мы вышли в коридор. Я думала, что Валерий поведёт меня на эскалатор. Но он пошёл вглубь коридора, где и открыл угловую дверь.

– Проходи.

Миновав тамбур, Валерий подошёл к выходу, открыл кобуру и достал пистолет. Подняв наизготовку руку с оружием, он повернулся ко мне:

– Будь внимательна. Каждый мой приказ – закон.

Распахнув дверь ногой, он осторожно выбрался наружу. Из открытой двери в тамбур повалил густой туман.

– Можно! – Извеков махнул мне рукой. Я вышла из тамбура, и туман окутал меня сочными клубами, которые, казалось, имели вес.

Валерий пошёл вперёд, постоянно оглядываясь и не опуская руку с пистолетом. Но вокруг было тихо: только камни. Каменные стены какого‑то ущелья. Туман, вместо того, чтобы подниматься вверх, прижимался к земле. Ущелье, сначала узкое до такой степени, что двое едва могли разойтись в нем, постепенно расширялось и в конце концов закончилось. Мы вышли на поросшее чахлой травой плато. С одной стороны – обрыв. С другой – горы. Клубы тумана витали вокруг, иногда разделяясь на отдельные пласты, каждый из которых совершал над поверхностью земли совершенно самостоятельные движения.