Наталия Шитова - Дерзкая

Извеков замолчал, вернулся в кресло, оперся локтем на колено и крепко задумался о чем‑то.

– Валерий!

– Да? Ты спрашивай. Я просто никому ещё не пытался объяснить всего сразу, поэтому у меня, наверное, ничего не получается с рассказом, – он сидел в прежней позе.

– Неужели тебе все равно, что погибают люди? Разве гибель того человека, который был твоим братом, живого человека, не печалит тебя? Ну и что, что его бессмертное сознание будет где‑то там вечно витать. Он никогда не придёт к тебе, ни о чём не спросит, не поспорит, его больше никогда не будет рядом. У тебя больше нет брата. Это тебя не огорчает?

– Нет, не огорчает. Потому что я знаю о жизни и смерти то, что тебе, Катя, пока не известно. – Валерий сделал ударение на слове «пока». – Я был совершенно бешеный, пока не знал, почему я такой, откуда у меня взялся мой дар. Теперь я знаю. Чем меньше у сознания тел‑носителей, чем больше оно сконцентрировано, тем шире возможности личности. Если же все грани сознания концентрируются в пределах одной единственной личности, созидательные возможности безграничны. У меня нет аналогов в иных реальностях. Ни одного. Поэтому я могу своим сознанием воздействовать на все иные. Могу удержать чужое сознание в кожаном мешке с костями и научить его управлять мёртвым телом, как живым, и удерживать его от разложения. Науке давно были известны такие понятия, как зомби и оборотни. Проблема была лишь в том, что они не могли их ничем объяснить, поэтому отнесли в раздел нечистой силы. А объясняется все очень просто: сознание по сути своей очень мобильно. И может приводить в движение самые разные физические тела. И даже само может трансформировать их, если у него достаточно созидательной силы… К сожалению, даже у всего лишь раздвоенного сознания нет практически никаких возможностей, подобных моим. Эти люди могут иметь великолепно развитый интеллект, безошибочную интуицию, богатое образное мышление, но ни один из них не может увести за собой чужое сознание, не может изменить элементарный сон…

– Скажи, как ты узнал, что у тебя нет аналогов? – я ещё не понимала толком, о чем его спрашиваю, но Валерия мой вопрос не удивил, а даже привёл в восторг:

– Я знал, что ты все поймёшь сразу же! – он радостно рассмеялся. – Видишь ли, все очень и очень просто. Я никогда не видел снов о себе. Если я что‑то и видел во сне, то потом оказывалось, что это были сны тех, кто находился недалеко от меня. Я просто следил за их перемещениями в реальностях А когда лет в десять я понял, что могу следовать вместе с чужим сознанием даже когда я сам бодрствую, это было целое открытие. А вообще, чтобы понять всю закономерность, мне потребовалось очень много лет. К сожалению, я долго не находил ни одного подобного мне человека ни здесь, ни в одной из реальностей, в которых я за это время побывал.

Я вспомнила книжечку, которую Олег стащил из дома Зубарских.

– Значит, ты можешь передвигаться по параллельным мирам?

– Реальности – это не миры. Мир у нас один, и этот мир населён не людьми, а сознаниями. А реальности – это пласты вещественных воплощений этих сознаний. Нельзя даже сказать, как это принято говорить о параллельных мирах, что реальности одновременно существуют в одном и том же месте, но в разных измерениях. Все это чушь. Реальности есть там, где они есть, и время в них течёт так, как ему хочется. Нужно только уметь путешествовать по ним. Я могу найти цепочку путей и пройти в любую реальность, близость которой чувствую. А все остальные связаны своими телами, и только во сне, освобождённые от телесного плена, свободно живут некоторое время в телах‑аналогах…

Позади нас раздался шелест открывающейся двери. Извеков поднял голову. Звуки, последовавшие вслед за открывшейся дверью, заставили меня вжаться в кресло. Это было цоканье собачьих когтей по пластиковому полу комнаты. Огромный чёрный пинчер подбежал к креслу Валерия и ткнулся носом в его руку. Меня он не мог не заметить и не почуять, но не обратил на меня никакого внимания.

– Ты нам нужен, – произнёс Извеков. – Нужен немедленно.

Пинчер отпрянул и встал неподвижно. Он смотрел на Валерия, не отворачиваясь и никуда не двигаясь.

– Саша, ты нам нужен, черт возьми! – закричал Извеков, и пинчер метнулся в сторону.

Собака медленно повернула голову и уставилась на меня. Даже в слабом освещении, исходившем от экрана, было хорошо видно, что на огромной собачьей морде сами по себе живут человеческие глаза.