Ник Стан - Одичалый мир

– Прочь, с-сука! – со злостью отмахнулся от неё зек и в этот момент Виктор прыгнул.

А ведь действительно, сталь финки невероятная! Лезвие легко вошло в плоть, разрезая рёбра и проникая в сердце. Смерть мгновенная. Тело извивается в агонии, но Виктор вытащил финку из тела и вновь бьёт. Останавливается лишь тогда, когда заляпался кровью по самый подбородок. Решительно оттёр лезвие об штаны людоеда, подхватил автомат и быстро проверил магазин. Он набит патронами до половины. Находит запасной и с удовлетворением цокнул языком, этот полный. С его пояса отстегнул ножны с финкой, затем стянул с мертвеца кроссовки.

Держа в руках автомат, Виктор испытал ощущение сродни оргазму. Чужая кровь, попавшая на губы, пьянит, словно вино большой выдержки. Выделившийся стремительным потоком адреналин, наполнил душу диким восторгом. Но, затем, рассудок берёт вверх. Виктор перекидывает автомат через плечо и заставляет себя с осторожностью идти к лагерю людоедов. Кто его знает, какие сюрпризы могут там ждать. Вот и этот автомат – большой сюрприз! Есть желание одним махом покончить с ними. Ведь это так просто! Нажал на курок и жди, когда рой из горячих пуль продырявит зеков. Но что-то в спинном мозге говорит, что он губу раскатал. Грубо, но отрезвляюще. Виктор усмехнулся своим мыслям, и уловив сладковатый дымок, замер. Он берёт автомат наизготовку. Крайне осторожно выглянул из-за камней. Вот он – сюрприз! Зеков ни трое, как бы хотелось согласно арифметическим подсчётам, а пятеро. Но самая большая неприятность – чернобородый держит АКМ. О том, что бы сразить его одним выстрелом, нет и речи. Во-первых, он не в очень выгодном для стрелка месте, его заслоняет дерево. Конечно, снайпер бы его снял, но Виктор им не являлся. А во-вторых, если даже и удастся влепить ему пулю в лоб, автомат быстро перехватят другие.

Дрожа от возбуждения, Виктор подполз ближе. Палец на курке зудит и чешется от свербящего желания нажать. Рассудок победил. Мужчина утёр со лба пот и продолжает наблюдать.

Людоеды разбрелись по поляне. Один ворошит угли палкой и поворачивает другим боком подвешенную над костром человеческую ногу. Два других играют в карты, на кону очищенный череп. Рядом с чернобородым стоит перепачканный сажей зек, он заискивающе говорит, нервно жестикулируя длинными пальцами с синими перстнями. Чернобородый брезгливо морщится, затем насторожился, перехватил удобнее автомат, кивнул рядом стоящему зеку. Тот не спеша вытащил нож, в развалку пошёл вглубь поляны. Внезапно восторженно воскликнул:

– Мусора, мать вашу, сами пришли! Бля буду… мусора!

Чернобородый неторопливо поднялся:

– Угомонись, шестёрка! Бурый, Репа, ведите их сюда!

Картёжники швырнули карты. Скалясь в улыбках, в развалку направились к появившимся в поле зрения двум мужчинам

Виктор моментально узнаёт в них тех двух бывших полицейских из лагеря тогда ещё Дмитрия Леонидовича.

– Граждане начальники, никак на огонёк пожаловали? Сизый, отрежь им пару кусков от ноги, – кривляясь, поклонился Бурый.

Бывшие менты в ужасе мотнули головами. На лицах пробежала целая гамма из чувств, от омерзения до страха.

– Вагиз мы от Идара Сергеевича, – нервно говорит один из них.

– Ну, Вагиз, ну и что?

Чернобородый зек легко вскочил на ноги и подошёл к ним вплотную. Он с насмешкой долго смотрит, затем резко сшибает одного из них прикладом.

– За что? – согнулся мужчина и ловит ртом воздух.

– Ты ещё спрашиваешь, Игорёк?

– Мы же дали вам двух человек, – побледнел тот, которого назвали Игорьком.

– Послушай, где ты видишь двух? – развёл руками чернобородый.

– Ну… мы это… Аньку и Леню отдали.

– Вована грохнули, баба сбежала. Это ваших рук дело, сучата?

– Вагиз, что ты! За кого ты нас держишь? … Мы её найдём! – заламывает руки Игорёк.

– Верю, – неожиданно мягко произнёс чернобородый, – скажи Идару, за ним должок, иначе бойню в вашем лагере устроим. Ты иди дорогой, а этот останется. Не приведёте бабу, друг твой коровкой станет. А вообще… ты меня сильно обидел…

– Я найду её! – горячо воскликнул бывший мент.

– Не перебивай! Это и так понятно. Куда вы денетесь! Здесь другое, вы нарушаете законы гостеприимства, отказываетесь от трапезы в моём доме.

Сдерживая рвотные позывы, бывшие менты бледнеют донельзя. А зеки загоготали как гуси.

– Ты иди… Игорёк! А за Сеню не беспокойся. Двое суток поживёт… надеюсь. За это время вы найдёте Аньку. Запал я на неё, – гнусно захохотал чернобородый.