Ник Стан - Одичалый мир

– Однако, – сам себе говорит Виктор и боком пытается забиться в узкую расщелину, но пенные потоки воды заполняют её под завязку, – так и утонуть можно.

Виктор сполз со своего наблюдательного поста, осмотрелся по сторонам. Щуря глаза от ярких вспышек, шарахнулся от молнии, которая его едва не задела. Он бросился прочь, пытаясь взглядом выхватить какое-либо убежище.

Пространство теряется, расползается, становится зыбким и незнакомым. Необходимо бежать к Ане, но внезапно Виктор понял, что не узнаёт эти места. Шквальный дождь и поднятая завеса из водяной пыли и грязи в корне меняют все очертания скал, а долины с карстовыми воронками исчезают. Впору где-нибудь затаиться и ждать когда закончится эта вакханалия, но Аня… понор может заполниться водой. Впрочем, если она не совсем дура, выберется. Только бы людоеды её не сцапали.

Первый раз жизни Виктор попал в такую грозу на открытом пространстве и к своему удивлению начал испытывать едва ли не панический страх. В любой миг молния его превратит в пылающий столб, приготовив из него обед для зеков-людоедов. Весьма неприятная перспектива. Виктор начал прыгать по камням, стремясь уйти от непогоды. Так он незаметно оказался и в вовсе незнакомых местах. Он решил не останавливаться. Путаясь в мокрой траве, он побрел долине. На опасных кручах едва не сорвался. Вовремя отпрыгнул от бурного водоворота, который, бешено вертясь, всасывался в карстовую воронку.

Но так же неожиданно как началась, гроза стихла. Из разорванных в клочья туч вырвались жгучие лучи солнца.

Виктор стоит в незнакомой долине. От его одежды струится пар, и тепло солнца выгоняет противную дрожь. Он огляделся. В удивлении поджал губы и почесал затылок. Нет, здесь он никогда не был.

Лай собак застал его врасплох. Против воли губы расплылись в улыбке, это значит, рядом человеческое жильё. Вскоре он увидел собак. Вытянувшись в стаю, они кого-то гонят. Улыбка мигом сползла с лица, Виктор понял, это одичавшие псы. Совсем плохо. Он не раз слышал о повадках милых собак, которые одичали и стали опаснее волков.

Полный боли человеческий крик и злобное рычание псов, рвущих тело, ударил по психике как молот по наковальне. Не отдавая себе отчёта, Виктор с криками бросился к злобной своре. Его заметили. Матёрая овчарка оскалила окровавленную морду. Её глаза загорелись в лютой злобе. Не раздумывая, она делает прыжок. Виктор с размаху ударил ей в голову каменным топором. Череп разлетелся. В сторону брызнули мозги вперемешку с кровью и осколками костей. Боковым зрением мужчина заметил взвившуюся в воздух серую тень. С ходу наносит ещё один удар, сбивая крупного кобеля. Истошный визг отрезвляет одичавших собак, но отступать они не хотят, на земле корчится израненный человек. Псы отскочили и меняют тактику, заходя с разных сторон. Виктор вертится на одном месте, его каменный топор выписывает немыслимые пируэты, а вздутые мышцы на руках немеют от боли, пальцы слабеют, рукоятка становится скользкой от пота и крови.

Звери чувствуют, что человек устаёт, наскакивают с разных сторон, но под удары не попадают.

– Умные бестии! – выкрикнул Виктор и умудрился сбить каменным топором ещё одного не в меру ретивого пса.

Внезапно Виктора оглушили крики и свист камней и палок. Одичавшие собаки отпрянули. Огрызаясь и лая до рвоты, кинулись в сторону и исчезли в зарослях карликовых деревьев.

Виктор без сил опустился перед истерзанным человеком. В голове красная муть, руки дрожат, в горле пересохло, дико хочется пить и почему-то спать.

К ним подбегают, склоняются к истекающему кровью человеку.

– Живой! Тащите его быстрее к Алёнке. Ты кто?

Виктора трогают за плечо.

– Человек, – говорит Виктор, усмехаясь банальностью этой фразы.

– Пошли. Ты весь в крови и вымок до нитки.

– Это не моя кровь, – Виктор поднялся и осматривает окруживших его людей.

– Спелеологи? – догадался он.

– Да. Мы из Питера… экспедиция. Но только Питера, наверное, уже нет, – выдавил из себя горький смешок крупный бородатый мужчина.

– Значит, уже местные, – пошутил Виктор.

– Невероятно точное и правильное замечание!

Худощавый парень в белой истерзанной панаме, в рваной штормовке, изготовленной из солдатского кителя, печально хохотнул.

– А много вас? – интересуется Виктор.

– Остатки человечества хочешь пересчитать?

Парень стаскивает с головы панаму, которая оказалась вовсе не белой, а только косящей под белый цвет. Вытирает потное лицо, кривится в насмешке, а в глубине глаз – солёная влага.