В. Шутер - Врата Времени

Том и Хаксли бросились к ней.

– Не открывай! – закричал Хаксли, но было уже поздно.

Эммили смотрела на три тёмных шарика диаметром примерно по четыре сантиметра, которые аккуратно лежали в поролоновых нишах в центре кейса. Через секунду шарики начали жужжать и вращаться. Вдруг, выпрыгнув из своих уютных ямочек, шарики бросились врассыпную. Один из чемоданчика выскочил влево, два других – вправо. И все они сразу зарылись в снег. Эммили подняла глаза на Тома и Хаксли и заморгала. Все молчали.

– Господи! – простонал Хаксли. – Копайте! Пока они холодные, они неподвижны. Хорошо, что аккумуляторы разряжены.

Все начали рыть ладонями снег вокруг чемоданчика. Первым шарики добыл Том. Они ушли под снег на глубину около полуметра. Сразу два, почти рядом.

– Два есть, – выпалил Том.

– Сюда! – Хаксли сразу закрыл крышку кейса.

– Вот ещё один! – крикнула Эммили, держа в сжатом кулаке чёрный металлический шар. В ту же секунду шар зажужжал, и рука Эммили начала дёргаться из стороны в сторону, но шар она не отпустила. Он последовал к двум предыдущим.

– Уходим. Быстро. – Хаксли с кейсом бросился к снегоходам.

Том и Эммили бежали рядом. Через пять минут они уже были далеко от места аварии. Снегоходы снова неслись к дому.

Вставая со снегохода, Том обратился к Хаксли:

– Сэр, запрашиваю эвакуацию.

– Да. Правильно. Через час нас заберут.

– А мясо? – спросила Эммили.

Ответа не последовало. Все шли в дом. Хаксли поставил кейс на стол и расслаблено сел на огромный дубовый стул, откинувшись назад: «Отлично. Со спасателями не пересеклись – уже хорошо».

– Сэр, а что это? – спросила Эммили.

Хаксли выдохул, повернулся на стуле и положил на ладони на стол:

– Это наземные дроны. Полностью автономные. Титановый корпус, самовосстанавливающиеся аккумуляторы, спутниковая навигация, в каждом – кэш-память на пять терабайт. Прямая передача данных на спутник. Google разработали их для сервиса картографии. В них десятки новейших технологий интегрированы.

Мясо, конечно, пришлось выбросить. Минут через сорок они втроём уже сидели в вертолёте, который летел к южной границе на минимальной высоте. Эммили поглядывала на чемоданчик рядом у ног Хаксли.

– Сэр, – обратилась она к Хаксли.

Тот повернул к ней голову. Он смотрел нахмурившись. Наверное, думал о чём-то своём в этот момент.

– Сэр, а можно мне один? – совершенно без условностей спросила Эммили.

Хаксли даже повернулся к ней всем корпусом и, недоумевая, спросил: «Что?»

– Один шарик. – Эммили показала ему указательный палец, поднятый вверх.

Это было неожиданно и для Тома.

– Зачем? – Хаксли посмотрел сначала на Эммили, затем на Тома. Он поднял ладонь перед собой, предвосхищая любой ответ. – Ты хоть понимаешь, сколько они стоят?

Ответа он и не ждал. Просто отвернулся снова к своему иллюминатору. Эммили сделала то же самое. Том попытался пояснить:

– Понимаете, сэр, ей нужен трофей. Это её первое задание....

– Отрежь ей свой мизинец на память. – Хаксли просто отмахнулся, не глядя в сторону Тома.

Том посмотрел на Эммили, которая неотрывно наблюдала за пролетающими внизу горами и лесами. Он снял с руки часы и протянул ей. Эммили повернулась и взяла часы. Она снова улыбалась во весь рот. Вертолёт нёс их на базу. В руке Эммили держала свой первый трофей со своего первого задания.

Первые чипы-импланты начали испытывать ещё в 2025-м, когда научились оцифровывать память человека. Сначала этим пользовались медики. Была даже рекламная компания со слоганом: «Оцифруйся и больше ничего не забудешь!». Позже научились заливать матрицу памяти обратно в мозг. Об этом много писали, а потом технологию засекретили. Военные пытались редактировать матрицу памяти перед обратной заливкой, но у них так и не получилось. Чем больше изменений вносилось в исходный массив данных, тем хуже последствия были при обратной заливке. Заливать чужую память в мозг другого человека так и не научились. Все реципиенты погибали. Тогда и придумали способ удалять некоторые данные с помощью нанороботов. При этом память просто выборочно выжигается на нужный период времени назад.

Эмми проспала около пятнадцати часов. Открыв глаза, она поняла, что сейчас глубокая ночь. Всё тело ломило оттого, что она за весь сон, наверное, ни разу не пошевелилась, не переворачивалась и спала в одежде, а вот от этого она уже успела отвыкнуть за эти полгода работы здесь.