Геннадий Прашкевич - Земля навылет[litres]

— Вы хорошо знали господина У?

— Достаточно, чтобы наше общение было эффективным.

— Как вы относились к его образу жизни?

— Имеете в виду засекреченность?

— И это тоже.

— Тысячи разных специалистов обеспечивали безопасность Проекта, но всё равно руководителям доставалось больше всех. Судьба академика Некрасова всем известна. Не раз попадал под удары и господин У. В нескольких странах мира у него были кабинеты, абсолютно аутентичные. Одинаковые огромные окна, лестница в тридцать три ступени, кабинет в эркере, ротонда в саду. Господин У везде должен был чувствовать себя как дома. Заходящее солнце бросало лучи в западное окно кабинета, на рабочем столе лежала зеленая ветка. Ее меняли каждый день, хотя сам он вряд ли это замечал. На северной стене везде, во всех кабинетах, висела одна и та же старинная картина: «Ба-цзе принимает зятя». В Китае, в Марокко, в Италии, в Бразилии. Почему-то прием зятя неким Ба-цзе нравился господину У, хотя я не уверен, что он хотя бы замечал картину. А меня прием этого зятя скорее отталкивал. Люди со свиными мордами, невестка на тонких ножках, серенькая, как мышь. Но господин У так долго жил в Китае, что насквозь пропитался его духом. Он, например, никогда не произносил вслух слово «умер». Когда убивали его помощников, он говорил: «дуб повалило молнией». Идеи господина У тоже никогда не повторялись — как знаки в книге «Тысяча иероглифов». Говорят, за день до исчезновения господина У кто-то видел на китайской верфи человека в глубоком трауре: весь в белом, подпоясан веревкой из рисовой соломы, на ногах соломенные сандалии, на шее — связка денег из серебряной бумаги, а на ленточке, украшающей соломенную шляпу, надпись: «Увидишь и обрадуешься».

— Думаете, господина У убили?

— Я не комментирую подобных предположений.

— Но «Узза» стартовала без господина У.

— Никаких комментариев.

— Чего вы ждете от полета «Уззы»?

— Прежде всего, достижения Цели.

— Вы считаете, мы встретим Чужих?

— Мы воспользовались их приглашением.

— А если пригласившая сторона нас разочарует? Они ведь не из Тогучина. Сами говорите. Вдруг они похожи на каких-нибудь грандиозных звездных червей или на облака темной материи?

— Ни черви, ни облака не способны создавать чертежи.

— Как вы оцениваете действия первых двух экипажей «Уззы», доктор Голдовски?

— Неоднозначно, тайтай. На борту Модуля, которым командовал капитан Стеклов, были собраны прекрасные опытные специалисты, но, к сожалению, там произошел какой-то технический сбой, возможно, по вине террористов. Экипаж выбросило в свободное пространство. Связи с ним нет, местоположение не установлено. Правда, нам известно, что капитан Стеклов успел загрузить на борт Модуля всю необходимую аппаратуру. Кто-то уже шутил, что людям Стеклова хватит пищи, воды и воздуха на все сто пятьдесят лет вперед, дай им только небо здоровья.

— А второй экипаж?

— Они отказались от полета.

— Что повлияло на них? Угрозы террористов?

— Я не комментирую подобных предположений. Когда господину У было холодно, он надевал стеганый халат на подкладке и цитировал: «На четыре разных части небо год разделило…» Он любил цитировать старинные стихи. «Украдкой один я грущу осенней порой…»

«Бекович!»

Стармех оглянулся.

«Почему никто не интересуется этими…»

«…фантомами памяти?» — догадался он.

«Ну да». Я увидел вдруг, как много в оранжерее муравьев. Желтые, черные, коричневые, белые, красные — они копошились везде. Я боялся на них наступить. А в мокрой траве валялась мятая салфетка с неясным отпечатком розовых губ.

«Не наклоняйся, — сказал Бекович. — Всё равно не возьмешь в руки».

«Тоже фантом? Мы что, правда, вошли в зону Чужих?»

«Спроси навигаторов, — усмехнулся стармех. — А можешь и не спрашивать. Ты, наверное, не знаешь, но капитана Стеклова на «Уззе» уже видели. — Он посмотрел на меня: — Не вся информация доходит до марсовых. Феномен пока не объяснен, мы ничего не знаем о природе таких вот странных отражений сознания. Но знаем: люди с Модуля, появившиеся в нашей оранжерее, — чистая иллюзия. Не стоит придавать этому значения. Ты ведь не придаешь значения появлению мышей на корабле, правда? Ну, тревожат они нас, ничего страшного. В течение жизни каждый человек хотя бы раз видит то, до чего не дотянется ни при каких условиях. Мы все — иллюзия, Стеклов. По крайней мере, твой отец считал так же, потому и не планировал возвращения».