Петер Жолдош - Возвращение 'Викинга'

- Наш Вру глуп, как лягушка в луже, - сказал Ного, - только прыгает и квакает.

- Если бы шаман не помешал, если бы Крири его не послушался, у людей твоего рода было бы вдоволь мяса. Для того, чтобы из лука убить антилопу, не надо приближаться к ее острым рогам. Можно поразить издали.

Мне приходилось часто видеть, как охотники плоскоголовых погибали или получали тяжелые раны, охотясь за кабанами и антилопами. Дубинка не самое надежное оружие, если зверь крепок.

- Шаман Вру - плохой и вождь Крири тоже плохой, - поддакивал Ного, - ты сделал большое колдовство.

- Ного, это было не колдовство! - там, где возможно, я пытаюсь поколебать в душе Ного веру в духов. - Не колдовство... Когда ты бросаешь камень, почему он летит?

- Потому, что его бросает Ного! Бросает рука Ного! - в голосе туземца звучит самодовольство. - Ного сильный! Камень летит далеко!

- Верно, - соглашаюсь, - Ного очень сильный!

Туземцы падки на похвалу. И не упускают случая прихвастнуть. Это, как я заметил, у них в крови.

Выбираю среди жердей дубинку потолще и предлагаю Ного согнуть ее. Он внимательно осматривает ее, берется за концы, упирает в колено...

- Сильнее!

Все мышцы Ного вздулись узлами. Жердь слегка согнулась.

- Еще немного! Давай еще!

Ного, видно, не понимает, чего я добиваюсь.

- Почему ты не согнул ее сильнее? Почему не переломал?

- Сила дерева не позволила, - отвечает слегка сконфуженно туземец, отшвыривая жердь.

- Значит, у дерева тоже есть сила?

Ного испытующе смотрит на меня, потом начинает пояснять:

- У толстого дерева сила большая. У тонкого - слабая сила. Тонкая ветка поломается, если наступишь на нее. Когда лезешь на дерево, тонкая ветка ломается, и ты падаешь с дерева...

Браво, Ного! Ты постигаешь азы "Сопротивления материалов"!

- Итак, Ного, сила твоей руки бросает камень, а сила этого дерева, этой гибкой жерди будет бросать стрелу намного дальше.

Ного выпячивает нижнюю губу - признак серьезной умственной работы, - берет жердину и сгибает, как бы проверяя на упругость. Затем осторожно кладет ее обратно и садится напротив меня, наблюдая, как я осколком кремня затесываю гибкий стержень будущего оружия. Мне хочется думать, что дикарю понятен смысл моей работы, а его нецивилизованный мозг получает все новые импульсы для интеллектуального развития. На моих глазах и с моей помощью хомо эректус превращается в хомо сапиенс. Правда, до человека разумного моему спутнику еще далеко, но что такое человек разумный? Только ли мозг, набитый тьмой-тьмущей знаний? Но сколько я встречал неразумных людей с энциклопедией вместо мозга! А Ного по-своему разумен. Я протягиваю ему жердину, вручаю острый кремневый осколок и показываю, как надо затесывать сучки. И он затесывает. Со старательностью ученика, желающего возвыситься в глазах учителя. При этом все время о чем-то думает.

- Сыновья Большой Небесной Рыбы все колдуны? - вдруг спрашивает Ного, глядя мне в глаза.

- Почему ты так думаешь?

- Они много умеют. Много знают. Дерево несет их по реке. Дерево будет убивать антилопу...

- О, сыновья Большой Рыбы еще не то тебе покажут. Ты только внимательно смотри и запоминай...

Так проходят день за днем. В честолюбивом замысле цивилизовать дикаря я обретаю смысл жизни, в то время как сам я, безусловно, регрессирую: вот сейчас изготавливаю, например кремневые наконечники большого размера...

Я так погрузился в эту работу, что забыл о рыбалке. Ного звал меня обедать и, поскольку я не торопился, один умял все, что оставалось от ужина, а оставалось достаточно. Мне казалось, что хватит на весь день. Теперь он с унылым выражением топчется передо мной и напоминает, что надо наловить рыбы.

- Стань подальше, - нетерпеливо ответил я, - не видишь - осколки летят в лицо.

- Нужно поймать рыбу, - упорствует Ного.

Я рассердился. Дело в том, что делать наконечники из кремня - это адская работа. Я когда-то вычитал, что люди каменного века владели секретом отдавливания осколков. Не знаю, как это у них получалось. Приноравливаюсь по-всякому. Безуспешно. Бью камнем по камню, стараюсь отбивать мелкие кусочки. На левой руке кровоточат все пальцы. Иногда, заканчивая наконечник, решаю, что вот этот бугорок надо бы снять. Бью по нему - и с таким трудом почти завершенное изделие разламывается пополам. Тут я начинаю в голос поминать всех чертей и их родителей. Ного смотрит на меня с разинутым ртом. Он принимает мою ругань за шаманское заклинание. Я осматриваю обломки и соображаю, нельзя ли из них сделать два наконечника для стрел. А Ного опять о своей рыбе.