Дарья Бобылёва - Неучтенная планета

– Докажи.

Он взял протянутую фляжку, повозился немного, открывая ее, пролил на землю несколько едко пахнущих капель, шумно выдохнул и сделал несколько больших глотков, мучительно обжегших горло. Гортань как будто мгновенно опухла, перекрыв доступ воздуха, внутренности злобно заклокотали, а из глаз брызнули такие правдоподобные искры, что Селес машинально хлопнул ладонью по плащ-палатке, испугавшись, что она загорится. Невероятным усилием воли не дав жгучей жидкости, рвущейся наружу, проделать обратный путь, он наконец вдохнул немного воздуха и закашлялся.

– Бедненький… – с трудом расслышал он ласковое воркование Алисы, перемежающееся хихиканьем. – Да откуда же я знала, что ты и вправду выпьешь… Воды? Нет? Врача? Что ты руками машешь? Службу утилизации? – Хихиканье стало нервным. – Ты себе дополнительную дырку прожег?

Немного придя в себя, Селес обнаружил, что ему хорошо. Невзирая на урчание в животе и затяжную икоту. Свет от костра приобрел теплый желтоватый оттенок, черты лица Алисы неуловимо смягчились, как будто она только что проснулась и ее губы и щеки еще сохранили сонную припухлость, а звезды на небе из крохотных холодных точек превратились в расплывчатые переливающиеся снежинки. Проходящие мимо люди в комбинезонах вызывали доверие и сочувствие.

– Что это было? – спросил Селес, удивленный таким моментальным эффектом. Речь стала немного замедленной, но его это совершенно не волновало.

– Самогон, – с плохо скрываемой гордостью ответила Алиса и, зажмурившись, тоже сделала несколько глотков. – Ну вот, теперь можно продолжить культурную программу встречи двух миров.

– Да, я как раз хотел спросить… – Он с некоторым трудом вспомнил наконец о своей главной цели. – Тот язык, на котором ты говорила в бараке… откуда ты его знаешь?

– С чего ты взял, что я его знаю?

Селес непонимающе сдвинул брови.

– Я отключаюсь, когда читаю предметы. Как ты при ускорении. Только ты потом можешь вспомнить, сколько примерно человек зарезал…

– Я никого не зарезал!

Алиса покосилась на него и на всякий случай убрала фляжку подальше.

– В общем, я ничего не помню. Но мы всегда можем послушать запись. – Она потянулась к черному круглому медальону, висевшему у нее на шее.

– Нет! – испугался Селес.

Он крикнул так громко, что девушка вздрогнула.

– Я могу опять ускориться. Этот язык… мне почему-то очень страшно от него, от самого звучания… – Оммо широким нетрезвым жестом обвел палаточный городок: – А здесь все-таки люди. Надо передать запись кораблю, он изучит.

– Э, нет, – Алиса прикрыла медальон ладонью. – Я его не отдам. Даже на одну минуту.

– Мы сразу вернем. Не знаю, можешь подняться на корабль вместе со мной…

Она шумно выдохнула и подалась вперед:

– Правда?!

Мысли формировались и состыковывались между собой медленнее, чем обычно. Прежде чем Селес все же составил встречный вопрос, Алиса вцепилась в его руку тонкими пальчиками, обтянутыми шершавой тканью:

– Слушай, пока ты не протрезвел… Замолви перед полковником словечко. Если ты его лично попросишь, он точно пустит меня в лифт. Подняться на орбиту – не значит покинуть планету, иначе те, на космостанции, были бы злостными нарушителями… Понимаешь? Нет? Ну и черт с тобой!.. Пожалуйста, просто попроси его! – Она начала шарить по многочисленным карманам своего комбинезона, нашла нужный и вытащила оттуда стопку тоненьких брошюр на плохой бумаге. – Смотри, я прочитала про вас все, что нашла…

Селес молча смотрел на обложки – почти на всех были довольно бездарно изображены неокорабли. Бо́льшая часть надписей казалась непонятной, но он успел заметить заглавие и на панславянском первой ступени унификации, на котором довольно хорошо умел читать: «Десять вопросов, которые нельзя задавать неочеловеку». На обложке был нарисован кривой кораблик, а под ним, в правом нижнем углу, значок – волнистая линия и надпись «Морич», заключенные в круг. Селес пригляделся и обнаружил такой значок на всех прочих брошюрах. Видимо, это был логотип издательства.

– Информации мало и в основном глупости, конечно, – виновато затараторила Алиса. – Даже не сказано, например, что вы совсем не едите, но я сама дополняю, я допишу…

В этот момент сверху что-то натужно и басовито бабахнуло, и в небе расцвела короткая огненно-красная вспышка. Послышались крики, топот, на одном из стоявших рядом вездеходов зажегся прожектор, и столб света заметался по сумрачному небосводу. На Селеса налетел какой-то детина и, прежде чем потерять равновесие и упасть, больно наступил ему на руку тяжелым сапогом. Среди палаток воцарилась полная неразбериха, люди поспешно затаптывали костры, щелкали затворы, вездеходы рокотали и ерзали на месте, меся грязь.