А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

— Хех! Может быть, мне не так уж с тобою не повезло. Но я жду не дождусь, когда ты перейдешь к практике.

— Практическое применение вся эта теория получает, когда мы знаем, как конструировать системы разных типов применительно к людям, — охотно продолжила Эльза, — А конкретнее — замкнутые системы. Они самые удобные, потому что позволяют локализовать происходящий в них процесс и взять его в чистом виде.

Есть два способа изолировать систему от среды и сделать ее замкнутой. Способ первый — не пустить в систему внешнюю энергию при помощи разных изолирующих устройств. Пример такого устройства ты можешь оценить сам: это моя ловушка-пентаграмма с изолирующим контуром.

Способ второй — запустить процессы в системе и вовне с разными скоростями. Чем заметнее будет разница, тем сильнее будет эффект изоляции. Это произойдет, если система и внешняя среда будут управляться разными закономерностями — например, законом Контракта и обычными законами физики.

В-общем, демон, остаются только вопросы техники! — Эльза улыбнулась, делая глоток.

— Почти. Спрашиваю из чистой любви к науке: а как ты ответишь на тот самый болезненный вопрос неклассической физики? В твоей трактовке мир людей — тоже замкнутая система?

Эльза усмехнулась:

— Есть ли у человеческого мира внешний неисчерпаемый источник энергии?… То есть, хочешь спросить: есть ли Бог? — помолчала секунду и резко продолжила: — Нет, демон. Никакого внешнего Бога у людей нет, — уверяю тебя, как физик-позитивист. Мои приборы не фиксируют какого-либо притока энергии в исследуемые системы «из ниоткуда». Это значит, все движения человеческого Духа будут постепенно вырождаться, амплитуда их уменьшаться, а люди — портиться, — ведь энергия их Кристаллов тоже конечна, чем бы они ни являлись. И даже если какое-то время они продержатся за счет имеющейся «разницы потенциалов», тенденция ясна. Это Закон. А главный вопрос совсем в другом, демон… Что там, за пределом Закона нарастания энтропии?

— Ладно, тогда вернемся к вопросам техники. План исследований ты уже составила?

— Конечно! Он весьма изящен, и состоит всего из пяти пунктов. Слушай.

Во-первых, надо узнать, как именно распространяется в мире «искажение физических законов», порождаемое разбитым Кристаллом. Устойчиво оно или нет, зависит ли его устойчивость от степени искажения, и так далее.

Во-вторых, нужно строго сформулировать, чем эти «искажения» являются. То есть, свести все явления, включая людей, к конечному набору постоянных и переменных, а потом описать это все формулой Закона.

В-третьих, предстоит научиться этот Закон воспринимать непосредственно — так, как древние мистики получали Откровение. Это поможет преодолеть словесные концепции. Пока не знаю, как это сделать, но вероятно, для этого мне придется что-то изменить в организме.

Ну а в-четвертых, научившись видеть Закон, следует понять методом исключения, что в него не укладывается.

И тогда, в-пятых, надо стать тем, кто может это исключение увидеть! Тот монах говорил, что это могут те, кто не связан Законом. Но давай рассуждать: что такое — «не быть связанным Законом»? Это значит — находиться вне замкнутой системы, которой он управляет. Отсюда, в свою очередь, следует: экспериментатор и система должны существовать на очень разных скоростях. А как это сделать? Естественно, повысить энергию Кристалла смотрящего в нужной мере! И вот тогда-то ему останется взглянуть на это «не укладывающееся» и увидеть, что оно собой представляет. Это и будет искомое — исключение из Закона!

— Браво, браво! Сегодня я сыграю тебе «Полет валькирий» с новой басовой партией.

Прошло несколько месяцев, — и лабораторию Эльзы было не узнать. Ловушка оказалась в подполье, а на полу в самом центре стояла ответная рама-пентакль, в которую следовало лечь для контакта с нижней, где был демон. Эту установку Эльза нарекла «Третьим глазом» — ведь именно она должна была стать ключом к новому видению мира. Пентаграмму окружали подключенные к ней разнообразные датчики, которые Эльза все это время строила, не покладая рук и не переставая разбивать свой Кристалл. Огромное круглое помещение осталось очень высоким, несмотря на переделку, а в этой высоте зависли механические лапы каких-то загадочных приборов, лампы, излучатели и опускающийся стеклянный купол. Ближе к стенам стояли экспериментальные столы, дальше — шкафы с мелким оборудованием и холодильники с реактивами, а между ними открывалось четыре проема, ведущих в небольшие смежные помещения. Все это было ярко освещено, сверкало стеклом, хромом и электричеством, но выглядело исключительно функционально и строго.