Вадим Тарасенко - Вспомнить все

Правда, честно говоря, я не представляю, что делать, если извержение произойдет (а оно произойдет…). Разве что эвакуировать американцев к нам в Сибирь…»

Красные, пламенеющие буквы на стене казались словно современной интерпретацией библейской истории про последнего вавилонского царя Валтасара, на пиру которого на стене появилась огненная рука, которая начертала: «Мене текел фарес». Срочно вызванный мудрец разъяснил, что «мене» значит «бог подвел итог», «текел» – «ты признан легковесным», «фарес» – «твое царство будет завоевано персами». И в ту же ночь Валтасар погиб в схватке с осаждавшими город персами, а Вавилон перестал существовать.

И вновь в номере беззащитно прозвучало сказанное тихим женским голосом:

– Боря, мне страшно…

Русич, как это делали испокон веков мужчины, защищавшие своих женщин от опасности, обнял девушку и прижал к себе:

– Ничего, Феклуша. Все будет хорошо. У нас все будет хорошо. Верь мне…

А за стеной луч лазера, улавливая ничтожнейшие колебания стены, подрагивающей от этих простых человеческих слов, преданно доносил их своему хозяину. Но находящиеся в трех сантиметрах от него другие слова, красными рубцами исполосовавшие ту же стену, он уловить не мог. Слишком эфемерное давление они оказывали. Но, как говорится в китайской притче, иногда взмах крыльев бабочки на одном конце Земли может вызвать бурю на другом.

Цветные сполохи рекламы, уличное освещение, свет от коробок небоскребов просачивался сквозь шторы на окнах, разряжая темноту в комнате, делая ее не абсолютной. Где-то в углу коротко пискнули электронные часы – в Чикаго наступила полночь. В то же мгновение миллионы часов, компьютеров и множество других приборов, которыми успели обрасти люди, сбросив свои показания, повели отсчет нового дня. В Чикаго наступило шестое сентября – последний день, отделяющий людей от долгожданного уикэнда. В Чикаго наступила пятница.

– Люси, тебе нравится Италия?

– Конечно, нравится! Стив, ты хочешь, чтобы мы следующим летом поехали в Италию?

Ответа не последовало. Мужчина потянулся и взял с тумбочки пачку сигарет. Тихо щелкнула зажигалка. Легкий аромат ментола заструился по комнате.

– Стив, что-то случилось?

– Я хочу переехать в Италию… навсегда, – тихо прозвучало в темноте.

– Стив, я что-то раньше не замечала, чтобы после хорошего секса у тебя начинался бред. Зачем ты хочешь в Италию? Тебе что, мало этих арабов и китайцев здесь? Да там скоро, как во Франции, женщин будут заставлять носить паранджу! Объясни, зачем ты хочешь в Италию?

– Ты же мне слово не даешь сказать.

– Хорошо, даю. Так зачем?

– Здесь, возможно, скоро станет опасно.

– Что?! В каком смысле опасно? – в женском голосе переплелось удивление с недовернем.

– В прямом. Здесь все может быть разрушено, ну, или засыпано пеплом.

– Стив, ты скоро помешаешься на своих вулканах… если уже не помешался! – Девушка раздраженно откинула одеяло и вскочила с кровати. Какая опасность? Посмотри, где тут опасность? – тоненькая рука решительно отдернула штору.

Огни клокочущего ночной жизнью огромного мегаполиса наконец беспрепятственно ворвались в спальню.

– Да тут до ближайшего вулкана тысячи километров!

Оголенный женский силуэт со спадающим на грудь черным водопадом волос четко выделялся на фоне освещенного пульсирующим светом окна. Стиву Проди на миг показалось, что за спиной обнаженной девушки встает зарево просыпающегося вулкана. И вот-вот блеснет молния, и привычный мир рухнет, как на картине Брюллова «Последний день Помпеи». Падут с пьедестала привычные боги, полуобнаженные люди ринутся из города, спасаясь бегством, и прекрасная женщина, как символ христианской цивилизации, замертво рухнет с колесницы…

Мужчина встал с кровати и подошел к девушке, молча прислонил ее к себе:

– Ладно, Люси. Будем считать, что я неудачно пошутил.

Обнаженные мужчина и женщина, прижавшись, стояли у окна. Постепенно взаимное тепло подтопило ледок страха и тревоги. Клокочущая магма страсти разлилась по телам. Стив схватил Люси на руки и вместе с ней рухнул на кровать. А за окном бушевал океан света, словно вдалеке, на горизонте заворочалось в своей берлоге страшное огненное чудовище, угрожая стоящим на пьедесталах богам современного мира.

Париж.