Никита Лазарев - Последние

– Что ты здесь делаешь? – крикнул на неё Марк.

– Я пытаюсь убраться отсюда подальше, а что, не видно? – ответила незнакомка.

– Ты в поселке живешь?

– Нет, а что?

– Есть еда, припасы какие-нибудь?

– Тут мало. Я взяла всё, что успела. На всякий случай.

– Сейчас как раз то самый «всякий случай». Идем со мной, если хочешь жить, – сказал Марк, и уже приготовился дальше бежать.

Лицо девушки выразило гримасу страха. Такое выражение лица было свойственно жертвам маньяков.

– Ла… ладно, – сказала девушка.

Вдвоём они добежали до гаража, и, открыв два замка, проникли в место, где пахло сыростью, но было относительно безопасно. Замки на двери были закрыты также быстро, как и открылись.

Включив свет и спустившись в подвал, Марк осмотрел свою спутницу. Она была одета в джинсы и футболку с ветровкой, на плечах был небольшой рюкзак, а волосы заплетены.

Одна минута.

– Так как тебя зовут? – спросил Марк.

– Ка…

Её голос был прерван взрывом бомбы.

Многие не знают, что такое проникающая радиация. Проникающая радиация – это как горячая ванна с пеной. Чувствуешь её каждой клеточкой тела. Она словно обволакивает их и пытается выбить из тела. Сразу после удара сквозь мельчайшие щели в полу я видел свет настолько яркий, что он мог потягаться с яркостью сотни Солнц. Потом последовало сильнейшее землетрясение. Баллов в девять-десять. Я думал, что умру, но мне повезло. Или нет.

Девушка, сидящая рядом со мной, тряслась, словно берёзовый лист. Прошло минут десять. Только тогда перестало шатать и девушку, и землю под ногами.

– …Катя, Катрин, – робко произнесла она. В её голосе я чувствовал безысходность и отчаяние.

– Красивое имя. А я Марк, – сказал я, в надежде, что хоть мой голос сможет её взбодрить. Мо и моё голос дрожал ничуть не меньше её.

Мы сидели в полной тишине около часа.

Чуть позже я вспомнил о последствии ядерного взрыва – о радиации. И надо было что-то с ней делать. Мне не пришло в голову ничего более умного кроме как выпить водки – некоторые рассказывали, что она выводит радиацию.

Я порылся в шкафу и нашел запыленную, но еще не открытую бутылку. Легким движением, открыв крышку, я отхлебнул прямо из горла. Катерина посмотрела на меня с удивлением.

– Что? Тебе тоже надо, – сказал я, невозмутимо посмотрев на неё.

– Нет, что вы. Я не пью, – ответила Катя.

– Если не выпьешь, умрешь раньше меня.

– Эм… ну ладно.

Катя взяла из моих рук бутылку, и нехотя отхлебнула водки. Её лицо перекосилось от отвращения. Я же лишь ухмыльнулся.

После взрыва прошло восемь часов. Катя понемногу успокаивалась, а я же с каждой минутой превращался в параноика. Ведь я не знал, что происходит снаружи. Я пробовал было уснуть, но в мою голову лезло всё больше дурных мыслей. В первую очередь, я беспокоился о своей семье, ведь они были совершенно в другой части страны.

Катя же, всё-таки смогла уснуть и проспала без малого сутки. Она не разговаривала со мной, но во сне она бормотала какие-то бессмысленные фразы.

Я сидел на краю дивана и всё пытался привести в порядок мысли и придумать что-либо.

И первой действительно годной мыслью в моей голове оказалась мысль попробовать связаться с кем-нибудь по рации. Проведя двадцать минут за поиском работающих радиоволн, я всё-таки смог уловить сообщение на частоте 121,5 МГц. И сообщение было следующим:

«Всем, кто меня слышит. Мы подверглись атаке со стороны бандитской группировки. Каждый, кто может хоть как-то помочь нам, прибудьте по координатам 52°с. ш. 106°в. д. Помогите нам!»

Это было весьма подозрительно, но оно, наверное, стоило того, чтобы помочь.

Прошло четыре дня после взрыва. Запасы еды и питьевой воды были на исходе. Приблизительно в обед я подошел к Кате и сказал: «Нам нужно выбираться отсюда, но ты снаружи долго не протянешь. Именно поэтому ты пока что останешься тут, пока я не найду снарягу для тебя. Но ты будешь должна сидеть тихо, идёт?»

Она посмотрела на меня жалобным, и в то же время укоризненным взглядом и ответила очень тихо: «Идёт».

Проверив рюкзак и перезарядив пистолет, я выбрался из подвала. Света в гараже не было. Посветив фонариком, я нашел тяжелую и холодную дверь. Я надел противогаз на голову, и проверив фильтр, открыл гаражную дверь.

Меня ослепила вспышка света, и я зажмурил глаза. Простояв как дурак минуты две, я открыл глаза, и моему взору предстала не самая лучшая картина: серое небо, затянутое то ли тучами, то ли пеплом, выжженная земля, на которой не осталось абсолютно ничего. Я был в шоке, но найдя в себе уверенность, и собрав последние её остатки внутри себя, я шагнул через порог в этот новый, но далеко не дивный мир.