Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник)

А кто видел третретретре — животное ростом с теленка, с круглой головой и почти человеческими ушами?

Тем не менее аборигены одного из самых больших островов мира — Мадагаскара — утверждают, что такое животное водится в их краях, а конечности у третретретре устроены как у обезьян, а уши, действительно, похожи на человеческие.

Наконец, кто видел своими глазами дипротодонтов, заселявших когда-то равнины Австралии?

А ведь местные золотоискатели рассказывали и рассказывают о каких-то гигантских кроликах, обитающих в пустынных центральных районах самого южного материка.

А разве не выловил из океанских глубин доктор А. Смит диковинную рыбу латимерию, считавшуюся вымершей уже многие миллионы лет назад?..

Просто мы привыкли к асфальту городов, к тесным улицам, к лабиринту мертвого бетона, привыкли к закоулкам загаженных зоопарков, а мир…

О, мир все еще обширен!

И в этом обширном мире, огромном, действительно огромном, есть кроме гор, пустынь, тропических лесов, знойных влажных болот еще и океаны.

Кто прячется в их пучинах?

— А сколько он может стоить? — не унимался Серп Иванович.

Я молчал.

Тоскливо неслись над водой долгие стоны Краббена.

— Наверное, много, — сам себе ответил Сказкин. — У меня все равно столько нет. У меня, начальник, столько никогда не было. У меня, начальник, никогда не будет столько.

Я молчал.

Я слушал плач Краббена.

Я видел путь Краббена в ночном океане.

Безмолвие звезд, мертвые вспышки люминофор…

Кто он?.. Откуда?.. Куда плывет?..

— Никогда! — плакался Серп Иванович. — Никогда, начальник, не буду я миллионером! У меня ведь дома, сам знаешь, все удобства во дворе. Я как приду в тот домик с сердечком на дверце, так сразу вижу — валяется на полу пятак. Уже пылью покрылся, паутина его оплела. А настоящий миллионер, начальник, давно бы воспользовался тем пятаком.

Туман…

— А говорил, к пяти вернемся!

Туман…

— Дождь будет, однако, — длинно зевнул Сказкин. — Мы тут или с голоду помрем, или Краббен нас победит.

Я хмыкнул.

«Дождь будет…»

Честно говоря, я ждал этих слов.

От Шикотана до Шумшу каждому курильчанину известно: «Серп сказал — погода изменится!»

С точностью до наоборот.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, весело отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

— Начальник! — забеспокоился Сказкин. — А это что? Еще один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не видел!

Я прислушался.

— Вертолет…

И не мы одни это поняли.

Встревоженный непонятным звуком (может, когда-то доисторические враги когтили Краббена с воздуха?), Краббен неуклюже сполз с камней в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину — черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

— Уходит! — заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

— Гад! — выругался я. — Не мог зайти со стороны пролива?

— Он не мог зайти со стороны пролива, — удовлетворенно пояснил Сказкин. — Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.

Свесив с каменного козырька босые ноги, Сказкин с наслаждением шевелил пальцами.

Он уже не боялся Краббена.

Он уже ничего не боялся.

Техника шла на помощь, техника подтверждала: он, Сказкин, человек! Он, Сказкин, Венец творения! Его, Сказкина, в беде не оставят!

— Это за нами!

Я был в отчаянии.

Странно выгибая черную спину, отчего он и впрямь казался горбатым, Краббен легко уходил к Камню-Льву.

Вот он прошел мимо высокой скалы, добела изгаженной птицами, вот он поднял грудью мощный вал, вот он вскинул над водой плоскую голову, и теперь уже навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда растворился в голубоватой дымке, стелющейся над открытым океаном.

Ревя, раскачиваясь в воздухе, подняв под собой столб пыли, над берегом завис вертолет.

Серебряный круг винта, рыжий пилот…

Я ничего не слышал.

Я был в отчаянии.

— Да брось, начальник! — утешал меня Сказкин. — Я тебя с корейцем сведу в Находке. За бутылек он тебе на спине выколет двух таких.

Лоция Охотского моря. «Почему это так, начальник?» Ученый совет СахКНИИ. Яблоко Евы и яблоко Ньютона «Как там с базисфеноидом?» Глубинная бомба для сироты Агафона Романтики с «Цуйо-мару». Гинзбург против Шикамы. О почте — в последний раз. Приписка.