Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник)

Черный, мертво отсвечивающий, Краббен был чужд всему окружающему. Он был из другого мира, он был совсем другой, совсем не такой, как мы или деревья, кудрявящиеся на гребне кальдеры; он был порождением совсем другого, неизвестного нам мира; даже от воды, взбитой его ластами, несло мертвой тоской, несло безнадежностью.

Я мигом оказался на каменном гребне.

Лежа на полу пещеры, зная, что Краббен до нас не доберется, я попытался его зарисовать. Я нервничал. Пальцы давили на карандаш, грифель крошился.

— Он голову держит криво! — удовлетворенно сообщил Серп Иванович.

— Так ему, наверное, хочется.

— Не скажи, начальник. Это я пулей его зацепил. Теперь он у нас контуженный!

— Из «тозовки»? — не поверил я.

— И правым ластом, заметь, не в полную силу работает, — убеждал Сказкин. — Ты так и запиши. Так и запиши, это, дескать, Сказкин поранил Краббена. Не баловства ради, запиши. А то еще оштрафуют!

Опираясь на широкие ласты, Краббен тяжело выполз на берег.

Он был огромен, он был тяжел. Мелкие камни забивались в складки его дряблой массивной шкуры. Он вдруг встряхивался, как собака. Фонтан холодных брызг долетел до пещеры. Сказкин отпрянул и вновь схватился за «тозовку».

— Отставить!

Примерно метра не хватило Краббену, чтобы дотянуться мордой до нашей пещеры.

Это взбесило Краббена.

Рушились камни, шипели струи песка, несло запахом взбаламученного ила, падалью, смрадом. Несколько раз, осмелившись, я заглядывал Краббену чуть ли не в пасть, но тут же отступал перед мощью и мерзостью его ощеренных ржавых клыков.

— Чего это он? — спросил Сказкин, отползая в глубину пещеры.

— Ты его спроси!

Впрочем, поведение Краббена мне тоже не нравилось.

Устав, он, наконец, расслабился, расползся на камнях, как гигантская уродливая медуза. Странные судороги короткими молниями вновь и вновь потрясали его горбатую спину. Плоская голова дергалась, как у паралитика, из пасти обильно сочилась слюна. Низкий, протяжный стон огласил берега Львиной Пасти.

— Тоже мне гнусли! — сплюнул Серп Иванович, опасливо выглядывая из нашего убежища.

Тоскливые стенания Краббена, пронзительные, жуткие, рвущие нервы, долго неслись над мертвой, недвижной, как в Аиде, водой.

— Чего это он? — опять обеспокоился Серп. — Чего ему нужно?

— Это он нас оплакивает…

— А сам долгожитель, что ли?

— Все мы смертны, Серп Иванович, — заметил я, сразу ощутив свое здоровье. — Только одни более, а другие менее.

— Вот бы записать на пленку, — вздохнул Сказкин. — Записать, а потом утречком врубить запись Агафоше на побудку!

С грандиозных стен кальдеры медлительно поплыл белесоватый серый туман. На уровне входа в пещеру туман сгущался в плотные, темнеющие на глазах лохмотья, и низкий, полный доисторической тоски стон ломался в тысяче отражений.

Забившись в дальний угол пещеры, Серп Иванович негромко поносил Краббена. Тельник Сказкин плотно заправил в штаны с лампасами, и теперь я не видел ни наколотого, ни настоящего Краббена. Тем не менее оба они оставались рядом.

Куда им деться?

Не слушая сдержанных поношений Сказкина, направленных в адрес Краббена, я вспоминал о смутных придонных тектонических трещинах, обогреваемых струями теплых ювенильных источников. Лес водорослей, неясные тени… Таинственный, недоступный для нас мир… Почему, собственно, ему не быть миром Краббена?..

И действительно.

Кто воочию видел гигантских кальмаров?

А ведь на кашалотах, поднимающихся из океанских бездн, не раз и не два находили кровоточащие следы неестественно огромных присосок.

Кто видел трехпалого — пресловутого обитателя тропических болот Флориды и прибрежной полосы острова Нантакет?

А ведь с его следов сняты гипсовые слепки.

Кто видел огромного червя с лапками, так называемого татцельвурма?

А ведь этот червь хорошо известен многим жителям Альп. За последние годы собраны сотни свидетельств, в которых слово в слово повторяется одно и то же: да, татцельвурм похож именно на червя! да, у татцельвурма большая голова с выпуклыми глазами! да, лапы у татцельвурма малы, но они есть!

А мокеле-мбембе — загадочная колоссальная тварь, внешне напоминающая давно вымерших динозавров? Разве не утверждают охотники-африканцы, что они и сейчас встречают этих гигантов в бесконечных, мало исследованных болотах Внутренней Африки?

Кстати, на воротах храма, посвященного древневавилонской богине Иштар, среди множества поразительных по своей реалистичности изображений, было в свое время найдено одно, ничего общего не имеющее ни с одним из известных на Земле животным. Зато изображенный на воротах храма зверь, названный учеными сирушом, был как две капли воды схож с африканским мокеле-мбембе. Более того, конголезский ученый Марселей Аньянья, исследуя заболоченные джунгли самой северной области Конго — Ликвала, сам наткнулся на мокеле-мбембе. «Видимая часть этого животного, — позже рассказал он, — вполне соответствует нашему представлению о бронтозавре…»