Николай Епифанов - Блуждающий меж звезд

Кот остановился и через плечо посмотрел на хозяина, недовольно дергая хвостом.

– Ты не любишь холод. Я помню, но это все равно так красиво. А потом я перебрался на другую планету. Она находится ближе к звезде и потому напоминает спутник Юпитера Европу: под толстым слоем льда толщиной порядка десяти или пятнадцати километров жидкий океан. Если верить радарам, то там есть какая-то жизнь. Представляешь?

Они продолжали идти дальше, а Дэвид не замолкал ни на секунду. Он рассказал о спутнике газового гиганта, наотрез отказавшегося приютить его у себя даже на пару часов, и о том, как по глупости решил полюбоваться морями серной кислоты на очень горячей планете (спасибо Шелли, что сумела его отговорить). Конечно, это были далеко не самые интересные приключения из жизни Дэвида Розена, но о них он еще не успел поведать коту, который слушал каждое его слово, хоть и старался не подавать виду.

Мир вокруг оставался безгранично белым, не позволяя себе измениться даже на одно мгновение. Он напоминал чистый альбомный лист, где человек может нарисовать все, что ему вздумается. Альтера не имеет четких законов, она всегда разная, и каждый ее миллиметр, подобно фильмам режиссеров, влюбленных в мельчайшие подробности, скрывает за собой нечто большее, чем просто случайное стечение обстоятельств. Несколько раз Дэвид уже сталкивался с подобным явлением, и оно больше не вызывало удивления. Возвращаясь в реальность, он посвящал время раздумьям о том, что собой символизирует подобная белизна или чем она является на самом деле. Вариантов было очень много. Каждый из них казался правдоподобным в зависимости от того, под каким углом смотреть на проблему. Но все-таки Дэвид выбрал для себя один и старался его придерживаться: по его мнению, «белая комната» представляет собой нечто вроде зоны ожидания в аэропорту. Ты сидишь и внимательно смотришь на табло с рейсами, пытаясь решить, куда тебе следует отправиться. За спиной покинутый город, а впереди долгий полет к новой цели.

Когда наконец настал черед последней истории о кометах, таранящих пустынную планету, кот остановился, внимательно принюхался, а затем просто плюхнулся на бок и замурчал.

– Льюис, что ты делаешь? Как это вообще понимать? – Дэвид развел руки в стороны, а кот закрыл глаза, даже не потрудившись ответить. – Ты хочешь сказать, мы пришли?

– Мрррррр, – продолжал изображать из себя трактор Льюис.

Дэвид изучил окружавшую его пустоту, посмотрел вверх, под ноги – ничего. Белое полотно без единой складочки. Нет, что-то же должно быть! Какое-то время, наслаждаясь умиротворением, Льюис ждал, пока хозяин перестанет глупить. Для кота ответ был настолько очевидным, что не требовал никаких подсказок. Да только Дэвид был человеком, что в какой-то мере делало его менее развитым, чем любой представитель кошачьей породы.

– Мяу, – прямо под ногами послышался недовольный кошачий возглас.

– Что ты хочешь? Ты сам заставил меня искать. И чем ты теперь недоволен?

Если бы Льюис был человеком, то непременно покачал бы головой, но вместо этого он глубоко вздохнул и побрел к месту, которое хозяин так и не заметил. Острые когти выглянули из шерсти, и кот подцепил ими белую тонкую веревочку, лежавшую на полу. Один ее конец оказался свободен, а другой уходил куда-то вниз.

– Мяу! – подвел итог Льюис и снова улегся, стараясь не терять драгоценной энергии.

– То есть Ты полагаешь, что Я должен был увидеть в Огромной Белой комнате на Белом полу маленькую Белую веревку?

– …, – пронзительный взгляд говорил гораздо больше, чем любые звуки.

– Я тебя, конечно, люблю, но иногда ты бываешь таким… Невыносимым. Ай, ладно, – Дэвид махнул рукой и подошел к веревке.

Думать о том, что с ней делать, не было никакой необходимости: просто потянуть. Что может произойти в следующую секунду? Что угодно! Ведь, как уже неоднократно было сказано, мир Альтеры движется по законам, близким к Теории Хаоса, и потому трудно поддается предсказанию со стороны обычного человека.

Дэвида ждали ответы. Он наклонился, ухватился за веревку и потянул ее на себя. Белый пол плавно начал расходиться по шву, освобожденному от скрепляющих его уз. Разрыв перекинулся на стену, которой, как казалось, здесь прежде не было, а затем и на потолок. Тут же невооруженному глазу отчетливо стали видны складки на белой ткани, продолжавшей неумолимо высвобождать иную сторону мира. Еще одно мгновение и от белизны не осталось и следа. Она исчезла, поглотив саму себя.