Лион де Камп - Аристотель и оружие

– Правильнее было бы называть их носорогами, потому что рог у них в действительности на носу, и они больше похожи не на ослов, а на огромных свиней...

Приближалось время обеда, и я несколько раз тонко намекал, что мне нужно найти пристанище в Мизе, но Аристотель, к моей радости, и слушать меня не захотел. Он потребовал, чтобы я остановился прямо в школе, и не обратил внимания на то, что я из вежливости воспротивился этому.

– Ты должен оштатьшя ждешь на нешколько мешяцев, – сказал он. – У меня никогда, никогда больше не будет такой вожможношти шобрать шведения об Индии. Не бешпокойшя о рашходах. Царь платит жа вше.

Ты первый дейштвительно умны... э... варвар иж тех, кого я жнал, а я иштошковалшя по ученому шерьежному шобешеднику. Феофрашт вернулшя в Афины, а другие мои дружья редко жаежжают в эту глушь.

– А македонцы?

– Ахой! Некоторые иж них, как и мой Друг Антипатр, неплохие люди, но в большинштве швоем они штоль же бежможглы, как и першидшкие вельможи. А теперь рашкажи мне о Патал... как нажываетшя твой город?

Вскоре вошли Александр и его друзья. Мне показалось, они растерялись, увидев, что я беседую наедине с их учителем. Я изобразил радостную улыбку и сказал:

– Хайре, друзья мои!

Как будто ничего не произошло. Мальчишки переглянулись и начали перешептываться, но не решились ничего предпринять.

На следующее утро, когда они пришли на занятия, Аристотель сказал им:

– Я шлишком жанят ражговором ш доштопочтенным путешештвенником иж Индии, чтобы терять время, вколачивая ненужные вам жнания в ваши жалкие умишки. Идите, поштреляйте кроликов или наловите рыбы к обеду, только ишчежните!

Мальчишки улыбнулись. Александр сказал:

– Кажется, и от варвара может быть какой-то толк. Я надеюсь, что ты останешься у нас навсегда, достопочтенный варвар.

После того как они ушли, попрощаться с Аристотелем зашел Антипатр. Он грубовато-добродушно спросил у меня, как я поживаю, вышел и отправился верхом в Пеллу.

Недели проходили незаметно, и, пока я гостил у Аристотеля, появились первые весенние цветы. День за днем мы, беседуя, бродили по роще Нимф или сидели дома, когда шел дождь. Иногда мы беседовали одни, а иногда за нами следовали, слушая нас, мальчики. Они несколько раз попытались подшутить надо мной, но я, хотя и был в ярости, сделал вид, что меня забавляют их проделки, и таким образом избежал серьезных неприятностей.

Я узнал, что в другой половине большого дома жила жена Аристотеля с маленькой дочкой. Но он не представил меня ей. Я только несколько раз видел ее издалека.

Во время наших ежедневных бесед я осторожно пытался перейти от чудес Индии к фундаментальным вопросам науки. Мы спорили о том, какова природа материи и что представляет собой Солнечная система. Я дал ему понять, что в Индии астрономия, физика и другие науки развиваются в современном направлении, я имею в виду современное для моего мира. Я рассказал об открытиях выдающихся паталипутранских философов: вкладе Коперника в астрономию, Ньютона в физику, Дарвина в теорию эволюции и Менделя в генетику. (Я забыл, что для Вас эти имена ни о чем не говорят, но любой образованный человек в моем мире узнал бы их, несмотря на маскарад.)

Я постоянно внушал ему, что важно экспериментировать и изобретать новое, что каждую теорию нужно проверять.

Аристотель был человеком самоуверенным и любил поспорить, но ум у него был как губка, и он мгновенно впитывал в себя все новые сведения, гипотезы, взгляды, независимо от того, согласен он был с ними или нет.

Я попытался найти какое-нибудь компромиссное решение между тем, чего, как я знал, может добиться наука, и тем, во что может поверить Аристотель. Поэтому я не стал ничего рассказывать о летательных аппаратах, ружьях, зданиях высотой в тысячу футов и других чудесах техники, существовавших в моем мире. Тем не менее однажды я заметил, что маленькие темные глаза Аристотеля внимательно смотрят на меня.

– Ты не веришь мне, Аристотель? – спросил я.

– Н-нет, нет, – сказал он задумчиво. – Но мне кажетшя, что ешли бы индийцы были такими жамечательными ижобретателями, как ты уверяешь, они бы ижготовили тебе крылья вроде тех, что, по легенде, шделал Дедал. Тогда ты мог бы прилететь в Македонию, и тебе бы не пришлешь терпеть лишения, путешештвуя на верблюде череж вшю Першию.

– Такие крылья пытались сделать, но мускульная сила человека относительно его веса невелика.

– Ага. Ты привеж что-нибудь иж Индии, что могло бы подтвердить маштерштво твоего народа?