Лион де Камп - Аристотель и оружие

Всадник проворчал:

– Кто ты?

– Зандра из Паталипутры, что в Индии. Я ищу философа Аристотеля.

– Он оскорбил нас... – начал один из подростков, но чернобородый не обратил на него внимания. Он сказал:

– Я сожалею, что твое знакомство с царским домом было столь неприятным. Этот дерзкий юноша, – он указал на прыщавого, – Александр, сын Филиппа, наследник македонского престола.

Он представил остальных:

– Гефастион – тот, который сбил с меня шляпу, а сейчас держал лошадей; Неарх – тот, который упал с лошади; Птолемей – тот, который ездил за оружием; а также Гарпал и Филот.

– Когда Птолемей ворвался в дом, – продолжал незнакомец, – я спросил его, что за спешка, узнал о стычке и решил ехать с ним. Хорошо же они слушают своего учителя. Они не должны были вести себя недостойно даже с тобой, варваром, ибо, поступая так, они сами спускаются до уровня варваров. Я возвращаюсь в дом к Аристотелю. Ты можешь следовать за мной.

Всадник развернул коня и поехал шагом обратно в Мизу.

Шестеро подростков стали ловить лошадь Неарха.

Я пустился вслед за ним, хотя мне иногда приходилось бежать трусцой, чтобы не отставать. Дорога шла в гору, и вскоре я начал задыхаться. Я пропыхтел:

– Кто ты... о господин?

Всадник мотнул бородой и удивленно поднял брови:

– Я думал, ты знаешь. Я Антипатр, правитель Македонии.

Не доезжая до самой деревни, Антипатр свернул и поехал по ухоженной территории, напоминавшей современный парк, где стояли статуи и скамьи. Я предположил, что это роща Нимф, в которой Аристотель проводит занятия с учениками. Мы проехали через парк и остановились у особняка, Антипатр бросил поводья слуге и соскочил с коня.

– Аристотель! – загремел Антипатр. – Тут тебя один человек видеть хочет.

Вышел мужчина примерно моего возраста, лет сорока. Он был стройный, среднего роста, с лицом тонкогубым и суровым, седеющая борода была коротко подстрижена. Одет он был в пышный гиматий, большой плащ с каймой, украшенной разноцветными спиралями. На пальцах золотые кольца. Антипатр, запинаясь, представил меня:

– Друг мой, это... э... как его зовут, из... э... откуда-то из Индии.

Он рассказал ему, как спас меня от Александра и его злокозненных друзей, и добавил:

– Если ты в скором времени не научишь этих щенков, как нужно себя вести, то потом будет поздно.

Аристотель внимательно посмотрел на меня.

– Вшегда приятно пожнакомитьшя ш человеком, приехавшим иждалека. Что привело тебя шюда, друг мой?

Я представился и сказал:

– В своей стране я считаюсь философом, и я подумал, что мое путешествие на Запад не может быть завершено, пока я не поговорю с величайшим философом Запада. А когда я спросил, кого мне искать, все назвали мне Аристотеля, сына Никомаха.

Аристотель промурлыкал:

– Я рад, что они нажвали меня. Гм. Войди в дом, выпей шо мной вина. Ты можешь рашкажать мне о чудешах Индии?

– Да, конечно, но ты в свою очередь должен рассказать мне о своих открытиях, они воистину еще большее чудо.

– Ну что ж, жаходи, жаходи. Может, ты шможешь оштатьшя на пару дней. Мне ешть о чем рашпрошить тебя.

Так я встретился с Аристотелем. Мы, как говорили в моем мире, понимали друг друга с полуслова. У нас было много общего. Кому-то могло не понравиться то, что Аристотель шепелявил, или его педантичность и чрезмерная сосредоточенность, или то, что любую тему он мусолил до умопомрачения. Но мы с ним ладили. В то утро в доме, который царь Филипп построил для придворной школы, Аристотель передал мне чашу густого вина и попросил:

– Рашкажи мне о шлоне, этом огромном жвере, у которого по хвошту впереди и шжади. Он дейштвительно шущештвует?

– Да, действительно, – ответил я и начал рассказывать все, что и знал о слонах, а Аристотель делал заметки на листах папируса.

– Как в Индии нажывают шлонов?

Вопрос застал меня врасплох, мне не приходило в голову, что помимо всего того, что я знаю, мне в моем путешествии понадобится еще и знание древнего хиндустани. Я отхлебнул вина, чтобы протянуть время. Я никогда не любил спиртные напитки и эта жидкость казалась мне отвратительной, но ради достижения моей цели приходилось притворяться, что она мне нравится. Без сомнения, мне пришлось бы выдумать какую-нибудь абракадабру, но тут память моя совершила внезапный скачок, и мне на ум пришли рассказы Киплинга, которые я читал в детстве.

– Мы зовем их хатхи, – сказал я. – Но в Индии, конечно, говорят на разных языках.

– А что ты шнаешь о диких ошлах, что водятшя в Индии, тех, о которых пишет Ктежий, у них рог на лбу?