Георгий Мартынов - Гость из бездны (сборник)

«Нет… нет… нет!» — быстрое мигание глаз было более чем красноречиво.

— Вы не понимаете, где находитесь и зачем. Вы хотите знать это?

«Да».

— Вы это узнаете, но только не сейчас, а немного позже. Теперь я не могу вам сказать, потому что это принесет вам вред. Вы у друзей. Они любят вас и ждут, когда вы придете к ним. Потерпите еще немного, и все станет для вас ясно. Не бойтесь ничего. Не думайте о странных для вас явлениях, которые происходили с вами и могут еще произойти. Все получит объяснение со временем. Вы видите и слышите, ваша память вернулась к вам, но ваш мозг еще не избавился полностью от последствий бессознательного состояния. Поэтому вы еще не можете двигаться. Но это продлится недолго. Мы не думали, что так произойдет, и я очень жалею, что вы получили сознание раньше, чем закончился процесс вашего лечения. Это создаст вам некоторые неудобства, но, к сожалению, тут ничего нельзя сделать. Будем надеяться, что эти неудобства скоро прекратятся. Вы быстро поправляетесь и, пройдет немного времени, будете совсем здоровы. Вы поняли все, что я сказал?

«Да».

— Сейчас я уйду от вас. Нельзя надолго прекращать процесс, а когда я здесь, приходится его останавливать. То, что полезно для вас, вредно для меня. Мы лечим вас сейчас излучением. Не смущайтесь тем, что цвет стен и пола меняется. Они освещены снаружи в нужной для вас последовательности электромагнитных волн. Было бы лучше всего, если бы вы заснули. Когда пройдет назначенное время, я снова приду к вам, — его большая рука с необычайно длинными, тонкими и гибкими пальцами (никогда и ни у кого не видел лежавший человек таких рук) ласково коснулась плеча больного. — Вы не чувствуете какого-нибудь неудобства? — снова спросил он. Видимо, эта мысль его особенно беспокоила.

«Нет».

— Теперь вы спокойны?

Как хотелось больному ответить, что нет, он не спокоен и не может быть спокоен, пока не узнает, что это за странное помещение и кто такой не менее странный его хозяин. Но он не мог ничего спросить, не мог потребовать объяснений и настаивать на ответе.

«Да, я спокоен», — ответили глаза.

— Прощайте на короткое время. Когда я опять приду, вы будете в еще лучшем состоянии, чем сейчас, и мы поговорим дольше.

Он улыбнулся (блеснула безукоризненная линия зубов), погладил руку больного и медленно направился к стене. Казалось, ему очень не хотелось уходить так скоро. И действительно, пройдя всего несколько шагов, он остановился, словно в нерешительности, и повернул обратно.

— У меня есть к вам один вопрос, — сказал он, явно волнуясь. — Очень важный для всех нас. Мне не хотелось бы откладывать его выяснение. Если память полностью вернулась к вам, то помните ли вы ваше имя?

«Ну конечно», — хотелось ответить больному, но он мог только медленно закрыть глаза:

«Да».

— Вы не можете мне его назвать, но я сам назову вам одно, наиболее вероятное. У нас есть предположение… оно, правда, почти достоверно, но все же… Вся планета ждет разрешения этой загадки, — он замолчал, точно собираясь с силами для вопроса, который хотел задать. Потом медленно, раздельно произнес:

— Дмитрий Волгин?

Глаза больного ответили:

«Да».

Выздоровление шло все более быстро. Каждый день в теле Дмитрия Волгина происходили ощутимые перемены.

Он мог уже, правда, с усилиями и не совсем свободно, двигать руками и головой. Язык плохо ему повиновался, но слова звучали достаточно ясно, чтобы быть понятыми.

Все еще приходилось лежать почти неподвижно. Физический отправлений организма не было, и Волгина ничем не кормили, но голода и жажды он не чувствовал.

Несколько раз ему делали вливание какой-то светлой жидкости, по-видимому питательного раствора, и он замечал, что крепнет и полнеет. Ухаживавшие за ним люди не ожидали теперь, пока Волгин заснет, а входили к нему во время бодрствования. Они производили над его телом разнообразные, совершенно непонятные, но кратковременные и безболезненные процедуры.

Большую же часть времени Волгин лежал один, предоставленный действию света, который медленно и постепенно переходил из одного тона в другой.

Первое время Волгин следил за этими красивыми переходами с любопытством, но потом привык и перестал обращать на них внимание.

Ему было очень скучно. Приходилось неподвижно лежать и думать. Больше ничего не оставалось делать. На его просьбу дать ему книгу последовал ответ, что это пока совершенно невозможно.

Все, что происходило с ним с момента, когда он очнулся от беспамятства, оставалось для него загадкой. Разговоры с первым человеком, которого он увидел, были кратки и сравнительно редки.