Чарльз Стросс - Аччелерандо

– Манфред Масх, ты слышишь меня?

Он дергается. Во рту – кляп, пальцы склеены. Высший класс. Никаких отвлекающих факторов, никакой лишней информации – он перед нею беспомощен.

– Как-то так, Манфред, чувствует себя больной квадраплегией, прибитый к постели дисфункцией той части нервной системы, что отвечает за моторику. Прикованный к трупу имени себя болезнью Кройцфельда-Якоба – после того как умял ростбиф из зараженного мяса. Я могу вколоть тебе МФТП [27] МФТП (сокр. от 1-метил-4-фенил-1,2,3,6-тетрагидропиридин) – органическое соединение, является нейротоксином, предшественником МФП+, вызывает постоянные симптомы болезни Паркинсона, разрушая дофаминергические нейроны в черной субстанции головного мозга. , и таким вот поленом ты пребудешь до скончания дней своих. По большому придется ходить в пакетик, по маленькому – через катетер. Трепать языком ты тоже больше не сможешь, и не будет никого, кто о тебе бы позаботился. Как тебе понравится такая перспективка, м-м?

Он что-то пробует пробубнить через кляп. Пэм задирает платье к талии, заползает на кровать и седлает его. «Умные очки» тем временем крутят на репите ролики, которые она записала в Кембридже прошлой зимой: сцены из столовых бесплатного питания, кадры из занюханных хосписов. Она наклоняется к нему, обольстительно нашептывая:

– Двенадцать миллионов – ровно столько, если верить им, ты задолжал, мальчишка. А мне, как думаешь, сколько будет нужно? Шесть миллионов чистой прибыли, Манфред, шесть миллионов, которые могли бы достаться твоим не родившимся еще детишкам.

Он отчаянно мотает головой – как бы все отрицая, но с Пэм этот трюк не проходит, и она залепляет ему звонкую пощечину, смакуя исказившую его лицо боль.

– Сегодня на моих глазах ты сорил бессчетными миллионами, Мэнни. Ты озолотил кучку лангустов и пирата с большой массачусетской дороги. Ублюдок, да ты хоть знаешь, что с тобой нужно сделать?

Масх весь съеживается, неуверенный, всерьез она или только запугивает. Хорошо. Как раз то, что от него требуется. Долой пересуды. Она наклоняется к нему все больше и подставляет ухо под его сбивчивое дыхание.

– Тело и разум, Мэнни. Тело и разум. Первое не слишком-то тебя заботит, верно? Да тебя ведь сварить живьем можно – а ты и не заметишь. Просто еще один вареный лангуст. Единственное, что держит тебя от попадания в кастрюльку, – моя сильная-сильная к тебе любовь. – Она кладет руку на его твердый, как фонарный столб, причиндал, по которому стекает гель, и срывает чехольчик. Едва ли он что-то чувствует – слишком много в геле вазодилататоров; а вот она сейчас почувствует все-все. Выпрямив спину, она вводит его мужское естество в себя, аккуратно пристраиваясь сверху. Прикусывает губу – столь сильны сейчас ее ощущения. Они непривычные, но ей, вопреки ожиданиям, ни капли не больно. И Пэм подается вперед, стискивает его напряженные руки, упиваясь чувством его полнейшей беспомощности. Она ритмично скачет на нем, пока по его телу не пробегает бесконтрольный спазм, высвобождающий в ее лоно дарвинистский поток исходного кода – посредством единственного человеческого устройства вывода этих данных.

Потом, поднявшись с его бедер, она осторожно использует капельку суперклея – и смыкает внешние половые губы. Увы, человечество пока еще не производит заглушки для стопроцентного осеменения. Пэм фертильна, но ей нужна твердая уверенность. Клей продержится еще пару дней, это точно.

Она – разгоряченная, пунцовая, едва владеющая собой. Все ее существо кипит от будоражащего предвкушения – наконец-то она его прищучила!

Финальным аккордом Пэм стаскивает с Манфреда «умные очки», обнажая уязвимые глаза – вскрытую практически до ядра его без двух минут трансцендентного ума защитную преграду.

– Жду тебя утром, после завтрака. Придешь и подпишешь брачный контракт, – велит она все тем же обольстительным шепотом. – Не придешь – мои адвокаты тебя из-под земли достанут. Возможно, твои предки захотят пышную свадебную церемонию… ну, это мы уже потом обговорим.

Масх смотрит на нее так, будто ему есть что сказать, и она, смягчаясь-таки, размыкает пряжку ремешка и убирает кляп, не забывая запечатлеть на его щеке холодный поцелуй. Он сглатывает, кашляет, прячет взгляд.

– Но зачем? Зачем ты… так поступила?

Пэм барабанит подушечками пальцев по его груди.

– Права на собственность, понимаешь? – Она берет секундную паузу, думает: между нами – огромная идеологическая пропасть, и пора бы уже определиться с мостиком. – Могу тебя поздравить – ты убедил-таки меня в том, что бездефицитная раздача всего и вся за очки репутации чего-то да стоит. Но я не собираюсь променять тебя на лангустов, или цифровых кошечек, или что там еще будет населять виртуальную реальность на основе интеллектуальной материи после сингулярности, над наступлением коей ты так усердно корпишь. Я просто забираю ту часть, что изначально – моя. Кто знает, может, через девять месяцев, когда я произведу для тебя новый разум, ты прислушаешься к зову сердца?