Борис Благовещенский - Сапиенсатор Таймырова, или Властелин мысли. Фантастическая история сапиенсатора

Таймырову хотелось поделиться своей удачей, но что-то удерживало его: то ли свойственная ему скромность, то ли ощущение важности своей работы – и он небрежно сказал:

– Пока не совсем. Не все получается так, как нужно, но кое-что уже есть.

Он принес из сейфа недопитую бутылку армянского коньяка и, разлив ее содержимое в две небольшие рюмки из простого стекла, сказал:

– Тот самый. Как вы и пожелали перед отъездом в центр подготовки космонавтов, остаток допиваем после вашего возвращения.

Профессор достал из кармана брикет сублимированных фруктов, и они, негромко чокнувшись рюмками, выпили, закусывая тающим во рту продуктом из рациона космонавтов.

– Там, на орбите, – сказал профессор, – иногда так хотелось пропустить рюмочку, но, увы, коньяк не входит в меню космонавтов.

– Ну и как вы перенесли полет?

– В таком ограниченном составе, как наша экспедиция, конечно, нелегко пролетать четыре месяца. Ужасно действует чувство изолированности, которое мы здесь называем одиночеством. Единственное, что там спасает от психического разложения, – это работа. Работа там – это не то, что на Земле. Такой объем, такой размах – и каждый день что-то новое. Что ни эксперимент, то открытие.

Они сидели друг против друга, обсуждая новости, произошедшие в институте за время отсутствия Сухоедова. Вдруг Сухоедов резко переменил тему.

– Ну а что же умеет делать твое детище?

Таймырову очень хотелось тут же встать и продемонстрировать профессору работу сапиенсатора, но его естественные скромность и замкнутость вместе с осторожностью снова не позволили ему это сделать. Он сам еще не определил судьбу своего изобретения и поэтому, несмотря на то что уважал профессора Сухоедова как одного из своих учителей и крупного специалиста по кибернетическим системам, взглянув в его серые внимательные глаза, ответил:

– Пока немного: регистрирует биотоки, но в итоге должен читать мысли.

– Читать мысли?! – удивленно воскликнул Сухоедов, – ну ты и замахнулся! Но это же вздор. Кто согласится, чтобы какой-то Таймыров или кто-нибудь другой читал его мысли?

– Я не меньше, чем вы, не желаю, чтобы кто-то читал чьи-то мысли помимо его воли. Может, это и покажется вздором, но в наше время эта машина видится очень полезной. Представьте себе, что вы работаете над какой-то научной статьей: мысли лавиной следуют одна за другой; пока одну записал, следующую можно упустить и потом будешь долго ее вспоминать, а с таким аппаратом все становится гораздо проще: прокрутил запись и прочитал все, что было в твоей голове минуту или полчаса назад. А писателям и журналистам – гора с плеч: чем думать и писать, лучше просто думать, а сапиенсатор все запишет и если надо, то и отредактирует. К тому же, с созданием такой техники мы приобретаем новый, очень совершенный вид связи: нет надобности в передатчиках – нужен только приемник. Такой прибор может оказаться очень полезным врачам. Психиатру, например, знать, как мыслит его пациент, не менее важно, чем для терапевта иметь общий анализ крови.

А вы представляете себе, какой эффект можно получить, начинив такой аппаратурой одного из ваших роботов, который будет понимать вас буквально с полуслова?

Таймыров с таким увлечением обрисовал будущее своего изобретения, что профессору Сухоедову трудно было возразить, и он сказал:

– Что касается робота, то это может иметь и обратный эффект, если он выйдет из-под контроля. Ибо, если робот будет знать, что думаем мы, а мы не будем знать, что думает робот, он может оказаться очень опасным.

– А это уже ваша задача, профессор, – обеспечить надежность функционирования своих систем. Я же думаю, что снять и записать информацию электронного мозга любого робота гораздо проще, чем человека.

– Конечно, – согласился профессор, – но думаю, что ни я, ни ты не доживем до того времени, когда твой сапиенсатор получит то применение, о котором ты рассказал. Его удел – разведка, сбор ценной информации зарубежных стран. Любопытно, – прищурив глаза, сказал профессор, – как тебе пришло в голову заняться этой проблемой?

Таймырова так и подмывало рассказать, как он шел долгие годы к этой своей цели, но снова удержался от откровения и, усмехаясь, сказал:

– Очень просто: уснул – приснился сон, проснулся – осенило, посидел, подумал – начертил схему, и вот вам результат.

– Да. Название звучное ты ему дал. Са-пи-ен-са-тор. А, по-моему, зря ты все-таки над ним голову ломал. Вреда от него будет больше, чем пользы, и, подумав, добавил: – поначалу. Ты представляешь себе, что будет, если эта штука попадет в руки наших противников, в любую иностранную разведку?