Федор Ильин - Долина новой жизни (с илл.)

Клэр протянул бумагу.

— Мистер Макс Куинслей, лично.

— Прошу обождать здесь несколько минут. Мистер Роберт принимает с десяти, но сегодня он начал свою работу раньше и приказал пропускать всех. Сказав это, Муки исчез.

Герье опустился на низкую скамью. Клэр, подойдя к большому окну, любовался видом на Старые копи — поселок теперь превратился в целый город. Квадраты десятиэтажных домов, окруженные садами и лужайками, тянулись длинными рядами, образуя широкие улицы. Снующие повсюду автомобили, носящиеся в воздухе летающие люди придавали этой картине особое оживление. Леса по крутым склонам гор казались темными пятнами на общем ярком солнечном фоне.

«Какие ужасы таятся здесь, в мирной с виду обстановке! — думал Клэр. Что будет, когда эти честолюбивые вожди поведут массы здешнего населения против остального мира?»

Мысли Клэра были прерваны раздавшимся сзади него голосом:

— Прошу вас.

Муки открывал перед ними дверь, приглашая войти.

Роберт стоял около письменного стола, просматривая кипу бумаг, когда друзья вошли в его кабинет. Рене поразился сходству между отцом и сыном, и тотчас же почувствовал, что сердце его сжалось от предчувствия чего-то тягостного и безнадежного.

Роберт, отложив бумаги, быстрым взглядом окинул стоявших у дверей незнакомцев.

— Вы направлены ко мне мистером Куинслеем? — спросил он удивленно. — В пропуске не проставлены ваши имена, не указана цель вашего посещения. Глаза его остановились на старшем, он спросил: — Кто вы?

— Вы меня не знаете, — ответил француз. — Я Рене Герье, уже побывавший в Долине; теперь я возвратился сюда снова.

Лицо Роберта выразило растерянность.

— Рене Герье, — повторил он, как будто желая понять смысл этих слов.

— Ваш отец направил меня к вам, чтобы я мог узнать об участи мадам Гаро.

— Вы желаете видеть мадам Гаро?! — воскликнул Роберт. — Это невозможно.

— Невозможно? Не понимаю вас. Мистер Куинслей сказал, что она живет превосходно и что я все могу узнать о ней у вас. Не может быть, чтобы это была злая шутка.

Роберт нервно перебирал бумаги. Он опустил глаза и молчал.

— Неужели с ней произошло что-нибудь ужасное? Она умерла?

— Нет, нет, что вы! Она здорова. Она жива и здорова, но состояние ее таково, что она вряд ли захочет видеть кого-либо из далеких ей людей.

— Далеких… По-видимому, мистер Куинслей, вы не все знаете о мадам Гаро. Иначе вы не назвали бы меня далеким ей человеком. Анжелика…

— Попрошу вас… — резко перебил Роберт. — Попрошу вас, мсье Герье, не распространяться далее на эту тему. Одно я могу вам обещать: расскажу о вашем возвращении Анжелике, и пусть она сама решит, должна ли она вас видеть.

— Ах, вот как! — вскричал француз. — Она может не захотеть меня видеть? Вы называете ее Анжеликой… Мне все понятно теперь. Быть может, я сам не пожелаю ее видеть. Клэр, пораженный этой вспышкой гнева, схватил его за руку:

— Успокойтесь, Рене. Как бы ни была тяжела истина, вы должны узнать ее от самой мадам Гаро.

Роберт вышел из комнаты, оставив друзей одних. Долго копившиеся чувства вылились теперь в настоящий припадок. Несчастный Герье ломал руки, говорил:

— Случилось то, о чем я подозревал с самого начала. Когда я прочел во Франции записку Анжелики, я подумал, что я потерял ее. Я был убежден, что проникну в Долину, но я знал, что мне не сохранить ее любовь. Зачем она спасла меня тогда? Лучше бы я погиб в борьбе с лютым Куинслеем, как погибли мои лучшие друзья!

Клэр успокаивал своего товарища.

— Сын не лучше отца! Несчастная Анжелика сделалась жертвой расставленных вокруг нее сетей.

— Мы ничего еще не знаем, Рене, — возражал Клэр. — Вы должны увидеть мадам Гаро. Это необходимо.

Слезы дрожали на длинных ресницах Анжелики. Целую бурю пришлось ей выдержать только что. Ненависть Роберта к Герье поразила ее; ревность его к ее прошлому причинила ей страдание.

«Господи, какая я несчастная! А Рене?.. А Роберт? Он не может понять меня… Я искала у него поддержки, а в ответ получила упреки и укоры. Какая бешеная, животная ревность! Мои страдания возбуждают в нем подозрение, что я еще сохранила чувство к бедному Рене. Самый лучший из мужчин не может понять, что я жалею Рене. Разве Герье виноват в чем-нибудь? Если можно винить кого-то, так только меня. Если бы я знала, что он может вернуться… Кто мог думать… Случилось то, чего никогда не бывало. Никто еще до сих пор по своей воле не проникал в Долину… Я должна настоять на желании видеть Рене. Роберт хороший и добрый, он должен разобраться в моих чувствах… Когда он успокоится, он простит меня».