Коллектив авторов - Великий зверь Кафуэ

Вернемся, однако, к Хайнсу. Я последний человек в мире, говоривший с ним. Я спал очень беспокойно, а потому слышал, когда он в шесть часов утра прошел через комнату мимо меня.

— Это вы, Хайнс? — спросил я.

— Да, — сказал он. — Я иду на взморье.

— Подождите минуть пятнадцать и я пойду с вами, — сказал я.

— Если вам не особенно хочется идти, Кольтон, то лучше не ходите. Я хочу сначала отправиться туда один. После завтрака я не прочь, чтобы вы пришли и присоединились ко мне.

— Хорошо, — отвечал я. — Вы вправе поступать, как хотите. Всего лучшего! Да погодите же минуту! Получили вы ружье?

— Нет! — отвечал он.

— Возьмите тогда мой револьвер, — сказал я.

— Вы видели, должно быть, худые сны, — засмеялся он. — Зато я хорошо отдохнул, и крепкий сон выгнал из моей головы фантастическую птицу профессора. Не думаю, во всяком случае, чтобы револьвер мог помочь мне против такого чудовища… Не правда ли? Премного обязан вам, Кольтон.

Я встал тем временем и подошел к дверям.

— Желаю вам успеха! — сказал я и вслед за этим, побуждаемый каким-то странным чувством, выбежал за дверь и крепко пожал ему руку.

Он с удивлением взглянул на меня, точно смущенный какою-то мыслью, и затем сказал:

— Часа через два мы увидимся с вами.

С этой минуты сон не существовал больше для меня. Я пробовал заснуть, но не мог. Семья Стретона замерла от удивления, когда в семь часов утра я появился к завтраку. Полчаса спустя я вышел, чтобы отыскать Хайнса, и направился прямо па взморье. По следам я видел, что Хайнс шел здесь передо мной. Что-то тяжелое было в неподвижной атмосфере этого утра: густой туман мешал, казалось, не только видеть, но и слышать. С тяжелым сердцем и как-то неохотно двигался я вперед. Когда я подошел к тому месту, откуда начинался поворот в сторону от холмов, открывавший вид на весь берег, я окликнул Хайнса, но ответа не получил. Я крикнул еще раз — и снова не получил никакого ответа; мною овладело томительное ощущение страха при мысли, что я один, и я ускорил шаги. Я обошел холмы и взглянул вперед…

То, что я увидел перед собой, сразило меня, как громовой удар. На том самом месте, где мы нашли Сердгольма, лежал скорчившись человек. Хотя лицо его было скрыто, я сразу узнал, что это Хайнс.

Лицо его было скрыто…

Во мне сначала заговорило дурное чувство; я бросился бежать и пробежал несколько шагов, прежде чем сознал весь стыд такого поступка. Благодарение Богу, я пришел в себя и остановился. Повернувшись назад, я споткнулся ногой о камень. Хотя оружие это было не из важных, но я решил, что лучше что-нибудь, чем ничего. Я поднял его и направился к лежавшему телу.

Я поднял камень…

Хайнс был убит против оврага. Орудие, которым его убили, было с невероятной силой брошено сзади и прошло сквозь ребра. Десяток неверных, беспорядочных следов указывали, откуда он бросился вперед, прежде чем упасть. Рана была нанесена в сердце, и он умер, надо полагать, почти вслед за ударом. Последние шаги его были бессознательные — инстинктивное желание избежать смерти. Тот, кому приходилось видеть такие вещи, не мог ошибиться, что удар нанесен сзади. Хайнс был убит, как и Сердгольм. За что? Какой мотив руководил убийцей, когда он убивал этих двух человек, которые никогда не знали друг друга, и были так противоположны друг другу! Нет, общих мотивов здесь не могло быть; тут была только жажда крови, страсть к убийству. У меня сразу мелькнула в голове мысль о птеранодоне, как его описал нам профессор. Я подбежал к тому месту, откуда Хайнс бросился вперед. Начиная отсюда, шла двойная линия следов пальцев с когтями… Кругом песок был чистый и нетронутый.

Мною овладел такой ужас, что я потерял всякую способность соображать. Я почувствовал вдруг инстинктивное стремление к воде; войдя в нее по самое колено, я опустился на четвереньки и не только окунулся с головой, но выпил даже несколько больших глотков соленой воды. Это вызвало сильную рвоту, благодетельно подействовавшую на мой мозг. Ко мне вернулась способность владеть собою, и я отправился к телу Хайнса. С невероятным отвращением всматривался я в небо, думая увидеть там крылья; я стал карабкаться на верхушку утеса, чтобы лучше осмотреть окрестности, и колени мои три раза подгибались, пока я наконец не свалился обратно в овраг. Ничего решительно не было видно. Я снова вернулся к телу… Теперь я еще больше овладел собою. Осмотрев тело, я убедился в том, что Хайнс умер приблизительно час тому назад. Мне ничего не оставалось больше делать, как вернуться домой, что я и сделал с возможною для себя скоростью.