Владимир Горовой - Путь бегуна

***

Дин спал и видел сон: он участвовал в Гоне, волшебным образом исчезнувшая во сне стена Небесных Хранителей, больше не преграждала пути к городу, и Народ снова состязался со своими древними врагами – песком, солнцем и скользящими вдалеке серыми тенями охотников.

Ритм, ритм, ритм. Дин был в голове первой тройки, место, которое он должен был заслужить вместе с венком из рук Изы, место желанное, почетное и столь же непредсказуемо опасное. Манящее и жалящее самолюбие молодого бегуна. За плечами его висел туго сжатый ремнями рюкзак, в котором, с соблюдением всех ритуалов, был тщательно упакован Росток жизни племени. Рюкзак не тяготил, наоборот, придавал уверенности и смысла всему Гону. В руке Дин держал длинное тонкое копье народа, название которого переводилось с древнего языка как «Шанс». Этим копьем он сразит одного из охотников, если останется последним в своей тройке. Когда останется.

И, в то же мгновение, как это иногда бывает во сне, он понял, что остался последним. Три тройки, положенные установлением, сгинули в песках, давая ему шанс принести жизнь Народу. Он мчался изо всех сил, как будто окрыленный, мчался быстрее ветра, летел, не касаясь песка. Он знал, что успеет, приметы местности много раз заученные им указывали на скорый успех.

Шелест песка сзади говорил, что охотники уже близко, они и должны были приблизиться на расстояние прыжка. Охотники были глупы и нападали на все, что попадалось им в пределах их охранной полосы. Вкус и запах крови приводил их в неистовство. Стоило сразить одного из них копьем – вся стая останавливалась и разрывала на части своего раненного товарища, чтобы укрепить свои силы и утолить голод его кровью и мясом, а затем продолжала погоню.

Только в этот раз добыча им не достанется, Дин был слишком близок к границе охранной полосы – вдали уже виднелись городские стены. К тому времени как стая продолжит погоню Дин должен уже рыскать вдоль стены в поисках хитрых лазов, которые устраивали свои люди в городской страже, для бегуна, успешно завершившего Гон. Обратный путь к венцу славы и почестей его ожидал в составе торгового каравана, в окружении вооруженных горожан, когда он въедет верхом на улицу деревни, спасителем и благодетелем Народа. Его будут помнить и чтить три, а может и четыре поколения, вплоть до следующих успешных Большого Бега и Гона. Сейчас все зависело от одного единственного броска. Броска, который отработан тысячами, миллионами бросков во время долгих и упорных тренировок. Бросок, механику мышц которого тело могло воспроизвести в любое время и в любом состоянии, движения, которые впитались в нервы, мышцы, кожу и кости. Движение, которое не может не получиться. Дин слышал, как шелест песка приблизился к нему еще немного, уже почти на дистанцию прыжка и изготовил копье, прижав древко к предплечью, ощущая локтем мягкое прикосновение полированной древесины.

В этот момент его раздувающиеся от бега ноздри уловили сильный запах озона, а по шерсти пробежала знакомая череда электрических разрядов. Дин понял, что перед ним – стена Небесных хранителей. Его горло, иссушенное многочасовым бегом, издало хрип отчаяния, превратившийся в стон, когда он на полном ходу ударился о невидимую преграду. Ударился, теряя ритм, теряя изготовленное для броска копье, теряя собственную мечту и жизнь Народа. И, уже ощущая, как серая махина охотников накрывает его, чтобы смять и разорвать, Дин понял, что толчок, от столкновения со стеной Небесных Хранителей, тот самый толчок, и вырвал его из объятий сна. Начинался новый день, и новое дежурство ожидало его на той самой стене, что прервала его сон.

Утренняя погоня за солнцем разогнала неприятный привкус металла во рту, оставшийся от ночных сновидений. Вместо учебы, после завтрака, Дин направился на плац. Сегодня был день его дежурства, с ним вместе на охрану среднего сегмента стены заступал мягкотелый сын одного из городских правителей, Уно. Полевая форма висела на нем мешком, коричневая свалявшаяся шерсть выглядела так, как будто он только что проснулся. Уно двигался немного боком, косил на один глаз, придерживал лапой плохо подогнанный поясной ремень, а винтовку нес так, словно вот-вот готов был бросить ее на песок и тащить за собой волоком. Дин внутренне усмехнулся, оглядев напарника.

Он внимательно изучил систему назначения в патрули. Где-то в верхних комнатах офицерского корпуса висело расписание, в соответствии с которым все рекруты по очереди проходили с дежурством по каждому сегменту стены (общим количеством 7 с западной стороны базы и 5 с восточной), с постоянной сменой напарника и времени суток. Следующее его дежурство ожидалось через 3 дня, должно было быть ночным и в напарники ему должны были назначить горного увальня Ирта.