Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В. - Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Джоунс принялся за самую кропотливую часть работы.

Анатолий Васильевич Монасюк, сидя на кухне квартиры своей дочери, пытался воспитывать внука,

Семилетний Митя, очень и очень резвый для своих лет ребенок, возился на полу рядом с ногами деда и изучал инструкцию игры «Лего». Его единственный дед иногда, подкопив денег, покупал ему очередной блок этой скандинавской конструкторской игры.

Сегодня у Мити был день рождения, Анатолий Васильевич пришел первым, и пока дочь побежала в магазин – она, как обычно, что-то там забыла купить к праздничному столу – дедушка и внучек затеяли спор воспитательного характера.

Воспитательный процесс шел, что называется, туго, с трудом. На каждое слово деда внук находил отговорку, демонстрируя живость мышления и широту взглядов, большинству детей возраста Мити не свойственную. Оно было и понятно.

Митя выучил буквы алфавита года в четыре, лет с пяти уже читал, и теперь, перед выходом в первый класс школы, перечитал все детские энциклопедии, которые у него были.

Анатолий Васильевич начал дарить внуку «Лего» лишь недавно – всего второй день рождения, а до этого ежегодно покупал ему на день рождения очень большие, подробные детские энциклопедии по самым разнообразным отраслям наук и областям знаний.

Внук все это прочитал, осмыслил в рамках своих возрастных возможностей, и теперь, в ожидании начала празднования собственного семилетия, спорил с дедом, можно сказать, на равных.

Предмет спора был следующим.

Должен ли ребенок, если он пришел в гости, и ему что-то не нравится у взрослых, иметь возможность открыто высказывать свое отрицательное мнение, или должен, как подобает, по мнению деда, молчать и терпеть, поскольку (это опять же мнение дедушки) дети должны «молчать в тряпочку» именно в силу того, что они еще – дети, и открытое выражение негативных эмоций есть проявление неуважения к старшим.

Анатолий Васильевич считал – дети должны помалкивать – нравится им что-то во взрослом, или не нравится. Нет, спорил с ним хитроумный Митя, дети должны «выбрасывать» отрицательные эмоции, которые копить в себе вредно.

Внук возражал, ссылаясь на «Энциклопедию поведения детей», чуть ли не наизусть цитируя ее содержание. Подобную детскую литературу покупала сыну мама – психолог по образованию и профессии.

Монасюк был категорическим противником подобных книг, считая, что они несут чуждое для русского человека западное влияние и развращают детский ум.

Дед любил внука, внук – деда. Так что подобная пикировка могла продолжаться долго, тем более, что участие в ней не мешало Мите изучать инструкцию.

– Все, деда! – сказал он. – Когда вы все уйдете – я соберу «Лего», тут все понятно расписано.

И Анатолий Васильевич Монасюк понял, что последние полчаса он зря «сотрясал воздух» – что называется, не в коня корм.

Внука переубедить ему не удалось.

Как не удавалось переубедить дочь, которая считала, что точка зрения Мити верна. Да ведь она сама и воспитывала сына в духе этих новых педагогических теорий, пришедших в страну, как считал Монасюк, с запада, а следовательно, россиянам чуждых.

Анатолий Васильевич Монасюк, напротив, старался во всем придерживаться традиционных, старых методов, В том числе – и педагогических.

Он вообще был сторонником всего устоявшегося, долговременного, ненавидел любые перемены.

Поэтому происходящее вокруг оценивал негативно – ему не нравились рыночные отношения уже потому, что построены они на конкуренции, а следовательно – постоянном внедрении чего-то нового. Ведь конкуренция и нечто устоявшееся – вещи несовместные.

Монасюк был педант. А как известно, такие люди – самые ярые сторонники всего устоявшегося.

В Робертсвиле – самом крупном поселении архипелага Того-Паго, кипела работа. Ребята из якудзы закупали в магазине необходимое для морской прогулки снаряжение – надувные лодки с мотором, удочки и снасти.

Следы Каладжи Неру, похоже, терялись на вновь возникшем из океанских глубин несколько лет назад острове.

Что мог там делать восьмидесятилетний старик – было неясно.

Загадкой также представлялось, один он там, или нет – на вопросы о том, кто еще может быть на острове, жители Робертсвиля лишь пожимали плечами и отрицательно качали головами.

Они либо не знали, либо, в чем был уверен Тахиро Сото, по какой-то причине не хотели говорить.

Поэтому оставалось одно – плыть на остров и самим разобраться, что там к чему.