Андрей Киров - Сказка про доброго дракона. Сказка для взрослых

– Да не слушай ты его! – из двери неожиданно появилась дядина подруга. – Твой анкл собирает всякие сплетни по округе! Дай лучше отдохнуть молодому человеку, видишь, он устал с дороги, глаза слипаются, спать хочет!

– И в самом деле, чего это я, – вдруг стушевался дядя перед своей не совсем чтобы законной половиной, – иди отдыхай, юный друг, тебе завтра предстоит долгая дорога!

Власику, как воспитанному интеллигентному дракону, ещё хотелось поговорить на эту тему, узнать, что это такое: городища, Заколдованная Стена, за которой находятся эти самые городища. Столько он сразу нового узнал от дяди, а мама ничего не рассказывала, но он не стал возражать, чтобы продолжить приятную беседу, и послушно пошёл отдыхать, можно сказать, почти тётя его проводила в комнату для отдыха. Уже закрывая дверь, услышал от дяди:

– Так что понял моего совета, чего я тебе сказал относительно человеческих самок? Скажи старосте, чтобы приводил каких пострашнее! И даже если некрасивую приведут, ни в коем случае не разговаривай с ней: девицы бывают коварны, умны и хитры, а тем более ты такой у нас не от мира сего, не зря, значит, сестра писала, что добрый и мягкий. Они в момент тебя раскусят – сразу ешь, даже солью, перцем и корицей не посыпай! Понял, да? Ну всё, иди отдыхай, а то завтра тебе предстоит дальняя дорога, ещё дальше, чем ко мне. Это хорошее место, куда тебе дали направление, когда к нам залетел дракон-почтальон, рассказал, какую тебе деревню Совет определил, подходящее для тебя место. Село большое и богатое, так что если правильно себя поставишь, будешь как у Главкдракона за пазухой. Со старостой, смотри, будь построже и не поддавайся на его лесть и сюсюкания.

Наутро Власик, и в самом деле хорошо выспавшись, позавтракал, Дракоша ему положила в сумку жареного поросёнка, плодов хлебного дерева и полпирога с уткой: «Бери, бери, пока долетишь – проголодаешься!», хотя молодой дракон стал отказываться. После того как дядя подробно объяснил, в какую сторону лететь, попрощался с ними и стартовал с гладкого огромного валуна, что-то типа мини-аэродрома: дядя его придумал для гостей, когда прилетали, на него приземляться очень удобно. Власик подумал: «Если хорошо устроюсь, надо такой же сделать».

– Итак, народ, – сказал староста, обращаясь к собравшимся на базарной площади односельчанам, – у меня есть для вас одна, но очень неприятная новость! – Взял паузу для пущего эффекта, наблюдая реакцию людей. Реакция не заставила себя ждать.

– Ну говори, не томи душу, – сказал кузнец, стоявший в первом ряду.

– К нам летит дракон – едрит-твою налево!

Староста был, звали его Пантелеймон Спиридонович, с хитрыми глазами, среднего роста, плотный кряжистый мужик с густой, пшеничного цвета бородой и такого же оттенка волосами на голове, остриженный под скобку – сметливый и умный чел сорока четырёх лет, иначе его бы не выбрали на такую ответственную административную должность. Одет в домотканную льняную рубаху с вышитыми петухами и синие вытертые штаны, называемые за Стеной джинсами – подарок одного залётного полумутанта, заправленные в яловые сапоги, смазанные гусиным салом.

– Вчера дракон-почтальон сбросил конверт с заказным письмом, запечатанный сургучом, где в нём сообщалось, что на Совете драконов вынесли постановление на основании «Распоряжения от 16 октября 116667 года от гибели последней техноцивилизации» о том, что для незанятых драконом деревень, посёлков городского типа и маленьких городков с населением от пятисот до пяти тысяч человекоединиц, с заметным превышением женской горизонтали, к нам командируется молодой дракон со сроком проживания на десять лет… Всё путём, могу даже показать телеграмму, если кто не верит!

– Давно пора, – раздался из дальних рядов чей-то голос, – а то развелось вертихвосток, лишние уже, девать некуда, ходят по деревне, томятся от воздержания!

В толпе раздался смешок и возмущённые женские восклицания вроде:

– Да тебя, Петька, самого давно пора дракону скормить.

– Да пошёл он за кудыкину гору, – сказал Прохор, молодой гончар третьего разряда, только весной сдал на переаттестацию, известный на всю деревню своим задиристным и драчливым нравом, – пойдём и отрежем ему крылья и ещё кое-чего – ещё нам тут не хватало этой напасти!

Тут разом все загалдели, поднялся шум, кто из селян пришёл на площадь в субботу, которая так же служила по воскресеньям ярмаркой, а собралось много народу, около трёхсот человек, староста накануне мальчишкам сказал пробежаться по домам, дескать, завтра будет срочное собрание; особенно женщин было много (их на всяких собраниях всегда бывает больше, чем мужчин), и шум и гам, конечно, они создавали в основном.