Андрей Пшеничников - Прогулки со смертью. Рассказы

Смерть жила одна, в старом деревянном доме, который своими окнами выходил на широкую сельскую улицу. За противоположным рядом домов этой улицы виднелся лес – так местные жители называли заросшее русло некогда протекавшей здесь речки. За лесом к водоразделу поднимались тусклые поля.

Вход в дом был со двора. Сам двор имел заброшенный вид. Его сараи и мазанки стояли пустыми, потемнели от времени и начали уже разрушаться.

Со двора можно было попасть на зады дома, откуда открывалась широкий вид на окрестности. Ближе всего находился колхозный машинный двор, весь заставленный остовами комбайнов и тракторов. Немного поодаль и в стороне виднелась ферма с длинными коровниками, водокачкой и громоздким зданием кормоцеха. Ещё дальше, на взгорке, синело крестами кладбище.

Смерть появилась в этих местах года три назад. Она нашла пустующий дом и стала в нём жить. Дом был хоть и старый, но ещё крепкий. Он состоял из горницы с двумя отгороженными спаленками, теплушки с печкой и маленьким чуланом, сенец с ещё одним тёмным чуланом и терраски. От прежних хозяев в доме сохранилась вся нехитрая обстановка, даже кровати были застланы постелями. Всё выглядело так, как будто люди просто ненадолго вышли из дому, а не бросили его навсегда.

В горнице и теплушке по углам имелись божницы с иконами. На одной была изображена Божья Матерь с младенцем на руках, написанная, очевидно, каким-то местным умельцем на куске фанеры. Со второй, уже настоящей иконы довольно старинной работы, спокойно смотрел лик святителя Николая чудотворца. Кроме того, в горнице на стене, под самым потолком, висело несколько больших фотографий. Три из них являлись портретами: молодого человека, пожилого мужчины и глубокой старухи. На четвёртой фотографии, поменьше, был запечатлён лежащий в гробу покойник, правда, совсем не страшный. Вокруг гроба стояли скорбящие люди…

Зиму смерть сидела дома – топила печку, бесцельно шлялась из угла в угол или часами смотрела в окно на заваленную сугробами улицу. За тёмным лесом белели заснеженные поля. Небо было затянуто тонкой пеленой волнистых облаков, сквозь которые золотистым пятном пробивалось низкое солнце. Постепенно золотистый свет превращался в розовый, и это означало, что наступал ранний зимний вечер.

Когда становилось совсем скучно, смерть, в который уже раз, принималась исследовать всё ещё чужой для неё дом, и если ей удавалось найти новую, ранее не замеченную вещь, то тогда она подолгу крутила её в своих костлявых руках и с усмешкой думала, что вот, эту вещь люди приобретали на долгую жизнь, но эта жизнь прошла.

Однако основным развлечением для смерти зимой служило чтение дневника, который она обнаружила в горнице за божницей ещё в первые дни своего пребывания в доме. Этот дневник представлял собой толстую тетрадь, от корки до корки исписанную размашистым небрежным почерком. Принадлежал он студенту, приезжавшему на каникулы в деревню погостить к дедушке с бабушкой. Записи содержали почти всю историю дома с её невесёлым концом. Именно эту, последнюю часть дневника, и любила перечитывать смерть:

«В ноябре умер дядя Саша, мамкин брат. Ему не было и сорока. В колхозе мужикам на праздник выдали спирт „Рояль“. Они пили его в столовой. В этот же день дядю Сашу нашли мёртвым на ферме в работающем тракторе. То ли он задохнулся в нём, то ли отравился спиртом – я так и не смог узнать точно. Всё это очень грустно. Дядя Саша запомнился мне жизнерадостным человеком. У него было красивое широкое лицо. Его тонкие, слегка поджатые губы всегда чуть заметно улыбались. И я представляю, как ему было тяжело в тот последний его день.

…Смерть снова махнула своей косой. Прошёл всего год со дня гибели дяди Саши, и вот умер дед Коля. Он долго тяжело болел. Последний раз деда Колю я видел в конце прошлого лета. За мной на машине приехал отец, и мы по пути домой заехали в соседнее село, где находилась больница, в которой лежал дед. Именно в этой больнице 20 лет назад родился я. А теперь вот здесь умирал мой дед Коля. Передвигался он с трудом. Мы вышли на больничное крыльцо покурить. Стоял тихий августовский вечер. Дед даже не смог сам зажечь спичку, на его глазах наворачивались слёзы, хотя он был мужественным человеком. Когда мы уезжали, дед всё стоял на крыльце и смотрел нам в след. Больше я его не видел.

…Умерла прабабушка Хима. Она всего два года не дожила до своего столетия. Когда-то мы с братом были её любимыми правнуками. Но в последнее время прабабушка всё больше уходила в себя, память её ослабла, взгляд потускнел, сделался холодным и вот она умерла. Бабушка Катя рассказала, как это произошло. Она нашла прабабушку Химу в тёмном чулане в сенцах. Там её хватил удар. Семь дней она ещё после этого пролежала и только затем тихо скончалась».