Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015 - Мисс Неопределённость

Председатель поднимается с кресла и жестом останавливает Зорина. Вместе разворачивают по столу карты. Упёршись в полированный стол ладонью, старик водит по карте колпачком вечного пера, переспрашивает. Вик объясняет. Кивок головой, поджатые губы. Я слышу, в диалоге несколько раз проскакивает слово «смектит». Председатель кривится, как от зубной боли.

Презентация Вика закончена, и лазерная указка переходит к профессору Тихонову, эксперту из русского Института Нефти и Газа. Опять развернули карту. Я знаю, рецензия положительная. Несколько ранее профессор приезжал в Ново-Холмск, смотрел наши слайды, ходил с Виком в кернохранилище [31] Специальное хранилище для геологических образцов. Примечание переводчика. и долго крутил на рабочих станциях модели месторождения.

После официального отзыва, по очереди высказываются члены комиссии. Короткие реплики, понимающие кивки и улыбочки. Похоже, отчёт прошёл «на ура» — не зря старались.

Последним говорит председатель — и оказывается: старались зря! Я не понимаю ни слова по-русски, но вижу как бледнеет Сандра Клейн.

«Однако, — говорит она по-английски, — Вы согласны, первоначальные оценки запасов — ближе к реальности?»

Синхронист переводит, следует ответ, и Сандра спрашивает: «Какое это имеет значение?» Естественно, председатель говорит по-русски. Эх, надо было сесть по-другому! Я — у ноутбука, на левом фланге, дальше — переводчица, потом — Клейн, чтоб я слышал перевод краем уха. Пройти направо и встать у них за спиной? Ничего хорошего. А вдруг попросят показать какой-нибудь слайд? Придётся бежать назад к проектору, и получится смешно и глупо. Почему Кальвин Ланц с нами не поехал?

«Аластаир, покажите ещё раз микрофотографии», — просит Вик от экрана. Я прокручиваю PowerPoint к заказанному месту. Председатель разражается длинной тирадой, Зорин вроде бы возражает, профессор Тихонов закатывает глаза. Неизвестный член комиссии напротив справа — безучастно водит костлявым пальцем по экранчику смартфона…

Из комиссии мы едем на четырёх роскошных чёрных «Мерседесах» — в московском представительстве НХЭЛ озаботились, чтоб мы выглядели как можно внушительней, хотя и не помогло. В обнимку с ноутбуком и картами, я оказываюсь на заднем сиденье — вместе с профессором Тихоновым. Рядом с водителем — переводчица.

— Просветите, профессор, что это было? — спрашиваю я, слегка отдышавшись, пока водитель «Мерседеса» маневрирует в бесконечных пробках московского Замоскворечья.

— Ваш рапорт не принялся, — заявляет Тихонов. В отличие от Вика, профессор говорит по-английски медленно, с трудом подбирая слова.

— И где мы напортачили в отчёте?

— Мы? Нигде! Если отчёт плохой, я не дам белый шар. Простите: положительный отзыв. У меня тоже — репутация! Технически, отчёт — отлично!

— Так в чём же дело?

— Нехорошее политическое мгновение.

— Мгновение?

— Неподходящий политический момент, — подсказывает с переднего сиденья переводчица.

— Вот-вот, он самый: политический момент, — кивает профессор.

— Вы имеете в виду падение цен на нефть, экономические санкции, или плохие отношения Путина с Обамой?

Про нефтяные цены я спросил не зря. «Брент» уже третий месяц как соскочил с нормальных для него сотни баксов, пробил психологическую отметку девяносто, и продолжал бодро катиться вниз. Кое-кто опасался, будет семьдесят пять, или даже (невозможно поверить) — семьдесят.

— Всё вместе, только верх ногами!

— Как — «вверх ногами»?

— Вы — шотландец?

— А разве не заметно?

— Как голосовали на шотландском референдуме? [32] Имеется в виду референдум за отделение Шотландии от Соединённого Королевства Великобритании (18 сентября 2014). Примечание переводчика.

— Никак. В России-то рабочий день, да и занят был — как раз ликвидировал замечания к отчёту, которые вы выставили. Ново-Холмск от цивилизации далеко, ближайшее Посольство Великобритании — в Токио. Не лететь же мне туда заради голосования! Я бы лучше в гольф поиграл!

Действительно: надо было идти отрабатывать удары на тренажёре гольфа! В день референдума Кальвин и Вик опять зазвали меня бегать на роликах — в удовольствие. Удовольствие растянулось на девять километров!

— Как думаете, отчего вдруг Шотландия захотела отделиться от Англии? — спросил Тихонов.

— Газ Северного моря! Хочется, чтоб доходы от его продажи оставались в Абердине и Эдинбурге, а не убегали в Лондон и Ливерпуль. Ну и другие противоречия, но уже по мелочи.