Оуэн Баркер - Как во сне… Или идиллия дюн. Рассказы

– Не говорите загадками.

– «Это всё твои автоматы! Скоро совсем свихнёшься!» – вот как она отреагировала. Женщине только дай повод, и она найдёт к чему придраться, сразу определит причину всех бед. У них вечно виноватые: виски, карты да наши холостые друзья. Но только не здравый смысл. Хотя, мне с того дня было уже наплевать на её мнение, потому что именно тогда, после тех её слов, ко мне, наконец-то, пришло озарение. Да-да, я начал понимать… до меня дошло. И это даже хорошо, что она упомянула про казино – мне тогда стало понятно, откуда ветер дует. Объяснение всему происходящему было простым: фрукты из игрового автомата преследуют меня, преследуют всюду и будут преследовать всегда!

– Зачем? – Стоун задал вопрос, который вертелся и у меня на языке.

– А вот зачем. В этом я убедился спустя неделю, когда вернулся на выходные домой. Понял вот каким образом. Стал вспоминать, когда и при каких обстоятельствах фрукты меняли своё настроение. И пришёл к выводу, что, когда я нахожусь в Атлантик, когда каждый вечер играю, когда рядом с Ними, – Они счастливые и добрые. В такие дни я про них забываю, а их рожицы не проявляются, даже если Они попадаются в поле моего зрения. Но стоит мне только покинуть казино надолго, возвратиться домой, как Они тут же появляются, и тогда их агрессия налицо: Они становятся злыми. Вновь ночами оживают и двигаются. Таким образом, они воздействуют на меня, понимаете?

– С какой целью?

– Они хотят, чтобы я играл. Понимаете? Чтобы продолжал играть. Ведь пока я играю – всё тихо и спокойно, как только перестаю – они тут как тут. Они хотят, чтобы я не покидал их даже ненадолго.

– И всё же странно, что ваша жена не верила вам и вообще слабо реагировала на происходящее. Если продукты, как вы говорите, порой находились не на своих местах, она не могла не замечать этого.

– Не знаю, – пожал плечами Луис, – может просто игнорировала. Не удивительно: если подобное рассказать, это любому покажется чушью. Она продолжала считать, что это я разбрасываю продукты. Порой поддразнивала меня: поднимет иногда с пола помидор, например, и давай в шутку им тыкать мне в лицо, пугая, как перчаточной куклой, словно ребёнка: «Я синьо-ор, помидо-ор! Я сейчас тебя съе-е-ем!» Я подыгрывал ей, как мог, улыбаясь сквозь зубы. Она и не подозревала, что помидор, которым она пугает, размахивая перед моим носом, на самом деле живой, и смотрит своими злющими-презлющими глазёнками, готовый в любую секунду сожрать меня заживо.

– Со временем, а прошло более двух лет, я привык к их присутствию в моей жизни, к их недовольным рожам и тщетным попыткам приблизиться ко мне. Я воспринимал их как некую данность, как неотъемлемую часть природы, как привычных всем домашних животных. Хи! Эдакие домашние фрукты: киви, – ко мне! – Диаш похлопал себя по бедру. – Ананас, – фу, на место! Ха, смешно, не так ли! Я считал их одушевлёнными. Бредятина полнейшая! И всё же страх не покидал меня. Одно дело, когда мерещатся цветочки, совсем другое, когда тебя преследуют помидоры-убийцы. К такому соседству так сразу не привыкнешь, тем более, когда они постоянно напоминают о себе. Однажды снова подавился, но уже сливой. Думаю, вам не нужны подробности, вы и так уже догадываетесь, что не сам по себе подавился я ею.

– Год назад, тем летом, был у меня отпуск, и мы с семьёй неделю провели на пляжах Атлантик-Сити. Отмечу тот факт, что я даже ни разу, за всё время, проведённое там, не зашёл в казино. Такой уговор был с Люси: никаких игр! А мне и не сложно было. К тому же, я научился контролировать себя и умел не смотреть на фрукты ни при каких обстоятельствах: ни в супермаркете, где они лежали на стеллажах, ни в руках прохожих. Даже дома я приучил себя не замечать их, когда открывал холодильник или когда Люси выкладывала их из пакетов. Только изредка, боковым зрением, я замечал движения их глаз, но заставить смотреть на себя они меня уже не могли. Это их очень-преочень злило. Бесило и то, что к тому моменту, начиная с первого дня отпуска, я уже не играл как недели четыре подряд. И есть перестал целыми, а только когда жена их порежет или почистит. Но иногда мне нравилось издеваться над ними. Если перед этим принимал на грудь бокал бренди, то я смелел и намеренно выкладывал их целыми на тарелку и медленно-медленно разрезал на части. Потом отправлял в рот и не спеша, смакуя, пережёвывал, получая неземное удовольствие слышать их предсмертные попискивающие стоны. Они злились на мои мысли, на моё намерение окончательно и навсегда покончить с играми… – Луис снова уставился в одну точку перед собой, что-то вспоминая.